Собственно не об Анне... а о Левине) Из тяжелого душевного состояния Левина, не раз уже думавшего о самоубийстве, выводит случайно услышанный им рассказ о старом крестьянине Платоне Фоканыче, который "для души живет. Бога помнит". Собственно текст: "Слова, сказанные мужиком, произвели в его душе действие электрической искры, вдруг преобразившей и сплотившей в одно целый рой разрозненных, бессильных отдельных мыслей, никогда не перестававших занимать его. Мысли эти незаметно для него самого занимали его и в то время, когда он говорил об отдаче земли. Он чувствовал в своей душе что-то новое и с наслаждением ощупывал это новое, не зная еще, что это такое. «Не для нужд своих жить, а для бога. Для какого бога? Для бога. И что можно сказать бессмысленнее того, что он сказал? Он сказал, что не надо жить для своих нужд, то есть что не надо жить для того, что мы понимаем, к чему нас влечет, чего нам хочется, а надо жить для чего-то непонятного, для бога, которого никто ни понять, ни определить не может. И что же? Я не понял этих бессмысленных слов Федора? А поняв, усумнился в их справедливости? нашел их глупыми, неясными, неточными? Нет, я понял его и совершенно так, как он понимает, понял вполне и яснее, чем я понимаю что-нибудь в жизни, и никогда в жизни не сомневался и не могу усумниться в этом. И не я один, а все, весь мир одно это вполне понимают и в одном этом не сомневаются и всегда согласны. Федор говорит, что Кириллов, дворник, живет для брюха. Это понятно и разумно. Мы все, как разумные существа, не можем иначе жить, как для брюха. И вдруг тот же Федор говорит, что для брюха жить дурно, а надо жить для правды, для бога, и я с намека понимаю его! И я и миллионы людей, живших века тому назад и живущих теперь, мужики, нищие духом и мудрецы, думавшие и писавшие об этом, своим неясным языком говорящие то же, — мы все согласны в этом одном: — для чего надо жить и чт Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие — награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий. И его-то я знаю, и все мы знаем. А я искал чудес, жалел, что не видал чуда, которое бы убедило меня. А вот оно чудо, единственно возможное, постоянно существующее, со всех сторон окружающее меня, и я не замечал его! Какое же может быть чудо больше этого? Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» — думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнения и, не в силах идти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву. «Да, надо опомниться и обдумать, — думал он, пристально глядя на несмятую траву, которая была перед ним, и следя за движениями зеленой букашки, поднимавшейся по стеблю пырея и задерживаемой в своем подъеме листом снытки. — Все сначала, — говорил он себе, отворачивая лист снытки, чтобы он не мешал букашке, и пригибая другую траву, чтобы букашка перешла на нее. — Что радует меня? Что я открыл? Прежде я говорил, что в моем теле, в теле этой травы и этой букашки (вот она не захотела на ту траву, расправила крылья и улетела) совершается по физическим, химическим, физиологическим законам обмен материи. А во всех нас, вместе с осинами, и с облаками, и с туманными пятнами, совершается развитие. Развитие из чего? во что? Бесконечное развитие и борьба?.. Точно может быть какое-нибудь направление и борьба в бесконечном! И я удивлялся, что, несмотря на самое большое напряжение мысли по этому пути, мне все-таки не открывается смысл жизни, смысл моих побуждений и стремлений. А смысл моих побуждений во мне так ясен, что я постоянно живу по нем, и я удивился и обрадовался, когда мужик мне высказал его: — жить для бога, для души. Я ничего не открыл. Я только узнал то, что я знаю. Я понял ту силу, которая не в одном прошедшем дала мне жизнь, но теперь дает мне жизнь. Я освободился от обмана, я узнал хозяина». И он вкратце повторил сам себе весь ход своей мысли за эти последние два года, начало которого была ясная, очевидная мысль о смерти при виде любимого безнадежно больного брата. В первый раз тогда поняв ясно, что для всякого человека и для него впереди ничего не было, кроме страдания, смерти и вечного забвения, он решил, что так нельзя жить, что надо или объяснить свою жизнь так, чтобы она не представлялась злой насмешкой какого-то дьявола, или застрелиться. Но он не сделал ни того, ни другого, а продолжал жить, мыслить и чувствовать и даже в это самое время женился и испытал много радостей и был счастлив, когда не думал о значении своей жизни. Что ж это значило? Это значило, что он жил хорошо, но думал дурно. Он жил (не сознавая этого) теми духовными истинами, которые он всосал с молоком, а думал не только не признавая этих истин, но старательно обходя их. Теперь ему ясно было, что он мог жить только благодаря тем верованиям, в которых он был воспитан. «Что бы я был такое и как бы прожил свою жизнь, если б не имел этих верований, не знал, что надо жить для бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал, убивал. Ничего из того, что составляет главные радости моей жизни, не существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения, он все-таки не мог представить себе того зверского существа, которое бы был он сам, если бы не знал того, для чего он жил. «Я искал ответа на мой вопрос. А ответа на мой вопрос не могла мне дать мысль, — она несоизмерима с вопросом. Ответ мне дала сама жизнь, в моем знании того, что хорошо и что дурно. А знание это я не приобрел ничем, но оно дано мне вместе со всеми, дано потому, что я ниоткуда не мог взять его. Откуда взял я это? Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил, потому что мне сказали то, что было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно». «Да, гордость», — сказал он себе, переваливаясь на живот и начиная завязывать узлом стебли трав, стараясь не сломать их. «И не только гордость ума, а глупость ума. А главное — плутовство, именно плутовство ума. Именно мошенничество ума», — повторил он.
........ Откуда у меня радостное, общее с мужиком знание, которое одно дает мне спокойствие души? Откуда взял я это? Я, воспитанный в понятии бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми духовными благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими благами, я, как дети, не понимая их, разрушаю, то есть хочу разрушить то, чем я живу. А как только наступает важная минута жизни, как дети, когда им холодно и голодно, я иду к нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит за их детские шалости, я чувствую, что мои детские попытки с жира беситься не зачитываются мне. Да, то, что я знаю, я знаю не разумом, а это дано мне, открыто мне, и я знаю это сердцем, верою в то главное, что исповедует церковь.» «Церковь? Церковь!» — повторил Левин, перелег на другую сторону и, облокотившись на руку, стал глядеть вдаль, на сходившее с той стороны к реке стадо. «Но могу ли я верить во все, что исповедует церковь? — думал он, испытывая себя и придумывая все то, что могло разрушить его теперешнее спокойствие. Он нарочно стал вспоминать те учения церкви, которые более всего всегда казались ему странными и соблазняли его. — Творение? А я чем же объяснял существование? Существованием? Ничем? — Дьявол и грех? — А чем я объясняю зло?.. Искупитель?.. Но я ничего, ничего не знаю и не могу знать, как только то, что мне сказано вместе со всеми». И ему теперь казалось, что не было ни одного из верований церкви, которое бы нарушило главное — веру в бога, в добро как единственное назначение человека. Под каждое верование церкви могло быть подставлено верование в служение правде вместо нужд. И каждое не только не нарушало этого, но было необходимо для того, чтобы совершалось то главное, постоянно проявляющееся на земле чудо, состоящее в том, чтобы возможно было каждому вместе с миллионами разнообразнейших людей, мудрецов и юродивых, детей и стариков — со всеми, с мужиком, с Львовым, с Кити, с нищими и царями, понимать несомненно одно и то же и слагать ту жизнь души, для которой одной стоит жить и которую одну мы ценим. Лежа на спине, он смотрел теперь на высокое, безоблачное небо. «Разве я не знаю, что это — бесконечное пространство и что оно не круглый свод? Но как бы я ни щурился и ни напрягал свое зрение, я не могу видеть его не круглым и не ограниченным, и, несмотря на свое знание о бесконечном пространстве, я несомненно прав, когда я вижу твердый голубой свод, я более прав, чем когда я напрягаюсь видеть дальше его». Левин перестал уже думать и только как бы прислушивался к таинственным голосам, о чем-то радостно и озабоченно переговаривавшимся между собой. «Неужели это вера? — подумал он, боясь верить своему счастью. — Боже мой, благодарю тебя!» — проговорил он, проглатывая поднимавшиеся рыданья и вытирая обеими руками слезы, которыми полны были его глаза. ...... Знаменательно, что роман заканчивается словами Константина Левина, подводящими итог произведения: "...жизнь моя теперь, вся моя жизнь, независимо от того, что может случиться со мной, каждая минута ее - не только не бессмысленна, какою была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!" Как Вам эта мысль Л.Н. Толстого? Ведь многие читают его произведения. Вроде все верно,что он пишет... в чём подвох: "Если добро имеет причину, оно уже не добро; если оно имеет последствие — награду, оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий"
Добро само по себе утешение + за милостивое распоряжение временем, силами и благами обещано помилование, отказываться безрассудно.
100%.Причиной добра есть добро и следствием оно же. Закон причины следствия начал работать здесь на земле после падения Адама. На востоке его называют законом кармы. Ну, а если человек при этом не против и даров - то здесь вообще-то видна корысть. Это как пришел самый родной человек и принес торт. Торт увидели, а про человека забыли. добавлено: 26 окт 2016 безрассудно при встречи с Христом об этом думать, помнить. Ну, если только посмеяться над собой......))))
Мы делаем добро, потому что так заповедовал делать Господь, а не потому что мы необыкновенно добрые и наше добро самое доброе в мире.
Мы еще делаем добро потому, как по образу святому Господа Им же сотворены, сознательно то или подсознательно уподобляемся Ему рано или поздно.
Мне нужно было слово "добро" во втором случае написать с большой буквы. Не мы делаем, а в нас Господь. Т.е. это уже степень обоженния. Потому что когда мы делаем сами добро - это еще человеческая природа, а когда Господь из нас, через нас, тогда себе не присвоишь, потому что себя знаешь. И через это понимание видно, что Левин говорил о таком состоянии. Ну, что человеку надо, если он с Богом, какие Дары?........)))). Так это и есть цель христианства - придти к Отцу, через Христа, все остальное - инструменты: молитва, дары, добродетели. добавлено: 28 окт 2016 Только сознательно, потому что в заповеди: всем разумением. И не все мы обречены ))))) уподобиться Ему рано или поздно: по плодам. добавлено: 28 окт 2016 Это в общем. В нас есть божественные энергии (как Царствие Божие внутри) и человеческие. Но спящим сознанием (о которых шла речь в теме Тимофея) человек не может проявить божественные, для этого нужнО преображение человеческой природы. И тогда Бог проявляется в мир через человека. В Нем - Свет и нет никакой тьмы, не может Он проявится через неочищенную природу. Может, если человек в глубокой молитве, в благодати...
Лариса, это конкретно обо мне? Спасибо. Но я понимаю о чем пишу. Что вас смутило в моих словах. Ведь, если человек чувствует в себе действие благодати - он же не может присвоить себе, что это произошло, потому я достоин ибо простоял такое-то время на молитве. Это дар. Может у нас разные цели, поэтому вы меня не понимаете? добавлено: 28 окт 2016 Если смущает выражение "божественные энергии" - читайте Обожение человека по учению святителя Григория Паламы читать, скачать - профессор Георгий Мандзаридис - Обожение человека по учению святителя Григория Паламы и его же "О Божественных энергиях и их причастии"
Язычники, некогда жившие до н.е., тоже творили добро иногда, безо всяких там подсказок извне. Не то, что мы теперь, сами уже первоклассно понимая о том, ходим тут с позорной войной против братьев во Христе, всячески оправдывая себя то, дескать, национализмом, как первопричиной, то расколом.
понятно. Когда человек сильно болен, у него перед выздоровлением тоже сильные кризисы случаются (переломные моменты), борьба за жизнь. Но зато насколько сейчас понятнее, вся нечисть наружу: то что было тайно - стало явным. Многие иллюзии ушли и слава Богу. Явно видно кто есть "ху". У нас любое развитие идет по спирали: спады подъемы, сон бодрствование.Выбивают иллюзорную опору на "хорошее" правительство, на "стабильность" в болоте....
Я поняла одно. Надоедать человку со своим ДОБРОМ нельзя! В смысле, нельзя много делать добра... можно переусердстаовать и получится добро во зло..... Чем больше хочешь сделать добра...Господь еще больше дает тому человеку испытаний. Мы не знаем причину этого и хочем помочь. Но Господь не попускает нашу помощь и наше добро. И отстраняет нас.
Ну, это внешнее добро, но если тебе не безразлично, можно же молиться - это ДОБРО у нас никто не отнимет и Его много не бывает. ))))))))
Доброта – она не увядает И не ждёт взаимности в ответ… Никогда не жжёт, а согревает, Оставляя в душах яркий свет… Доброта не судит, не калечит… От неё не стоит ждать вреда… Лишь она от злобы мир излечит, Не завысив цену никогда… Доброта действительно бесценна. И старик, что кормит голубей, Даже сам не зная, постепенно, Эту землю делает добрей… И ребёнок, пожалев дворнягу, И отдав с портфеля бутерброд, Доброте поступком дал присягу, Что в беде друзей не подведёт… Доброта – она всегда богаче Самых состоятельных людей… У неё ни джипа нет, ни дачи, Но Господь поведал нам о ней… И друг другу веря и жалея, Не таская в сердце груз обид, В целом, мы становимся добрее. Ничего, что там, в груди щемит… Доброта всегда протянет руку, Несмотря на сделанное зло… Не узнать о ней – вот это мука. С ней не всем столкнуться повезло… Доброта, как раненая птица, Что, сломав крыло, стремится ввысь… И блеснёт слезою на ресницах Доброта, что верит в нашу жизнь… Где добро, там свет, а как иначе? Жизнь без милосердия пуста… Если от чужого горя плачем, Значит, не иссякла доброта… Ирина Самарина