Наблюдение о духе, плоти и датах

Вот уже позади третий Великий Пост из числа тех, которые я стараюсь сознательно соблюдать. Пост интересное время для самонаблюдений, а число лет позволяет не просто наблюдать, но и замечать некоторые закономерности. Интересно только - индивидуальные или всеобщие.

Обычно на слова церковных людей: "Ой, искушение-то какое", за которыми следуют рассуждения о том, как они опоздали на автобус или стали жертвой происков лукавого, "засунувшего" нужную им вещь невесть куда и "заставившего" искать ее, привыкла реагировать с юмором, поскольку самое большое искушение для меня - это я сама. Вот так и первые два года в первый день поста или незадолго до его начала ощущала какое-то жуткое ожесточение, внутреннюю колкость и нелюбовь ко всем и всему. Думала, что в этом году подобное состояние снова настигнет и уже внутренне готовилась испить эту достаточно болезненную чашу, но ровно в те же дни получила удар уже по другой части своего самолюбия. Люди более опытные и оттого более спокойные пояснили, что начало поста нередко сопровождается разнообразными приключениями.

А в последние две недели перед Пасхой не удается избежать бури, какого-то внутреннего кипения и борения, прогнать которое собственными силами, напрягая волю, не получается - только хуже становится. Почти как в стихотворении Пастернака:

Вплоть до Страстной субботы
Вода буравит берега
И вьет водовороты.

В этот раз "вихри враждебные" испугались пятничной исповеди (то есть уже в день Великой Субботы) и сменились какой-то тихой радостью - неожиданно и как всегда незаслуженно. Дух бурен претворился в дух мирен как будто по расписанию.

И, нарыдавшись вдосталь,
Доходят тише изнутри
На пустыри под фонари
Псалтирь или Апостол.

Впрочем, Псалтирь, с ее замечательным описанием бурь, не только затрагивающих душу, но и проявляющих себя в теле, уже не читается. Зато молитва "да молчит всяка плоть человеча" слушается с нескрываемым изумлением, поскольку до ума наконец доходит, что речь идет не только о молчании языка, но, возможно, и о чем-то буквально относящимся к плоти, о мертвенности колких и страстных движений.