ВЕЛИКИЙ ПОСТ.

2011 год.

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ НЕДЕЛИ К ВЕЛИКОМУ ПОСТУ.​

13 февраля 2011 года, воскресенье - Неделя о мытаре и фарисее.



Великопостная Триодь и недели приготовительные к Великому посту начинаются неделею о Мытаре и Фарисее. Так называется первая приготовительная к Четыредесятнице неделя по Евангельской притче о Мытаре и Фарисее, которая в эту неделю читается на литургии в Евангелии (Лук. XVIII, 10 - 14). Эта неделя посвященна Церковью назидательному для нас воспоминанию о мытаре и фарисее с древних времен. В писаниях отцев Церкви 4 и 5 века - св. Иоанна Златоустаго, Кирилла Александрийского, Астерия Амасийского мы находим беседы на неделю о Мытаре и Фарисее. В слове св. Иоанна Златоустаго о мытаре и фарисее есть указание на церковный чин, по которому издревле порядок Евангельских чтений начинается притчею о Мытаре и Фарисее. О беседе Астерия, жившего в начале 5 века, писатели Церкви именно свидетельствуют, что она говорена была в неделю о Мытаре и Фарисее. В 9 веке Георгий, митрополит Никодемийский, написал канон на неделю о Мытаре и Фарисее, ныне поемый Церковью в эту неделю.

Фарисеи между Иудеями составляли древнюю и знаменитую секту; хвалились знанием и исполнением закона устнаго, который по словам их, дан был Моисею вместе с писанием; отличались тщательным исполнением внешних обрядов и особенно крайним лицемерием вся же дела своя творили, да видими будут пред человеки (Матф. XXIII, 5); и посему от многих были почитаемы добродетельными и праведниками, и по видимой святости жили отличными от прочих людей: что и значит имя фарисей. Напротив, мытари, сборщики царских податей, делали много притеснений и неправд, а потому все почитали их грешниками и неправедными.

Как пред начатием брани обыкновенно вооружают и приготовляют воинов, возбуждая в них усердие и мужество, так Православная Церковь, приближаясь к Великому посту, приготовляет нас, своих духовных воинов, к наступающей духовной брани во дни св. Четыредесятницы. Первым условием для добродетели считая покояние и смирение, а главным источником греха и припятствием к добродетели гордость (Быт. III, 5), Церковь в первую приготовительную к Великому посту неделю предлагает для нашего назидания притчу о Мытаре и Фарисее, которые оба молились Богу, но мытарь - смиренный сборщик податей - сниде оправдан в дом свой паче фарисея - гордаго законника. Примером фарисея и мытаря Церковь внушает готовящимся к подвигам поста, молитвы, покаяния и причащения, что исполнением закона и своей праведностью надмеваться и хвалиться не должно, но при исполнении закона - являть смирение пред Богом и ближними. Молитва, пост и другие добродетели святы и спасительны, но превозносящийся ими омрачает их и не приобретает оправдания ими, потому что он любуется собою, пристрастно и несправедливо похищает себе похвалу, которую произносить нашим трудам есть долг не служащих и трудящихся, но дело Бога и ближних, начальствующих над нами. Не хваляй бо себе сей искусен (достоин), но егоже Бог восхвалит (2 Коринф. X, 18). Кроме пристрастия и несправедливости, в превозношении заключается неведение и заблуждение. Кто любуется и хвалится своими делами, тот неведает или забывает, что мы своими силами без помощи Божией не можем исполнить всего закона и следовательно сделаться правыми пред Богом, и само исполнение есть не заслуга, а только долг наш (Лук. XVII, 10). Так гордость слагается из пристрастия к себе, неведения и заблуждения.

Но благословенным и благонадежным против гордости фарисейской орудием служит мытарево смирение или смиреномудрие, ничего высокого неусвояющее своим силам и подвигам. Такое смирение есть основание христианского благочестия и оправдания нашего пред Богом, потому что первый грех произошел от горделиваго желания быть яко бози ведяще доброе и лукавое (Быт. III, 5). Желая возвыситься, человек пал. Чтобы возстать, надо смириться и взяться за помощь, Богом указуемую (2 Коринф. XII, 9 - 19). Если безгрешный и совершеннийший первенец человечества пал превозношением, сколько же опасно и несвойственно возноситься падшему! Богатый лишился превозношением: сколько же бедному надобно смиряться, чтобы покрыть свои недостатки! Почто гордится земля и пепел (Сирах. X, 9)! Для истинных подвигов христианскаго благочестия надобно соединять с наружно - добрыми делами фарисея внутреннее смирение мытарево, - дела перваго с смиреномудрием второго.

Чтением Апостола в неделю о Мытаре и Фарисее Церковь поучает нас терпению, какое особенно прилично подвижникам (2 Тимоф. III, 10 - 15).

Сообразно цели приготовления нашего к смиренным подвигам поста и покаяния, Церковь в неделю о Мытаре и Фарисее начинает петь трогательные песни: "покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче", и проч. "На спасения стези настави мя, Богородице, студными бо окалях душу грехами и в лености все житие мое иждих" и проч. "Множества содеяных мною лютых помышляя, окаянный, трепещу страшнаго дне суднаго" и проч.

13 - 19 февраля 2011 года - сплошная седмица.

 

Являемся ли мы хотя бы фарисеями?

Митрополит Сурожский Антоний:

Мы привыкли презирать и осуждать фарисея: нам кажется, что сегодняшнее Евангелие дает нам на это право – он будто осужден Самим Христом. Но мы забываем, что надменная праведность фарисея стоила дорого ему и подобным ему людям. Это были люди подвига и убеждения; по коротким словам, которые о нем сказаны в Евангелии, он постится дважды в неделю, то есть воздает Богу не только то, что должен бы воздавать по закону, но больше, сверх меры: он дает Богу от своего усердия. И одновременно он дает значительную часть своего дохода нуждающимся, то есть и к людям тоже он обращен каким-то, хоть и суровым, подвигом жизни. Поэтому нельзя легко судить о нем. Фарисеи были люди, которые были готовы понести тяготу своего подвига; но разбивался этот подвиг о правду Божию на том, что из своего подвига они черпали сознание какой-то мнимой праведности, а любви не достигали.

Вот он вошел в храм, не остановился у притолоки, не вспомнил, что находится в храме Бога Живого, что нет твари, которая не должна бы пасть перед Ним в трепете, в ужасе, в любви. Он пришел твердым шагом и занял свое место в храме – он на это место “имеет право”; он живет достойно, по правилам Церкви, и потому стоит он там, где имеет право стоять.

Разве это не страшно и не осуждающе похоже на нас? Как часто мы знаем, что у нас есть перед Богом, среди людей место и что есть у нас место, я не говорю – в вещественном храме, но в том таинственном, незримом храме, который есть мироздание, трепетно собранное вокруг Живого Бога своего. Мы тоже часто думаем: “Мое место – тут, а его – там”.
А “там” стоял человек, который по суду людскому действительно не имел никакого пути вперед, в передние ряды праведников Господних. Он был собирателем податей, но как он отличался от современных! Он просто был прислужником оккупантов-римлян, которые поработили народ израильский, всячески его притесняли и искали в его же среде таких людей, которые будут только заниматься побором, сбирать их дань. И конечно, такие люди были всеми ненавидимы, потому что законом их жизни было вымогательство, была твердость, была жестокость, была беспощадность.

Но одному, видно, этот мытарь научился в той страшной, жестокой жизни, которую он вел среди себе подобных и среди жертв ожесточения людского. Он научился, что не выжить человеку в страшном человеческом обществе, если хотя бы на мгновение не будет приостанавливаться закон, если хотя бы на мгновение не будет проявляться жалость, милосердие. Если все будет идти по писанному, если все будет делаться так, как по праву можно поступать, то ни один человек не уцелеет.

И вот он стал у притолоки, зная, что по правде людской и по правде Божией он заслуживает ту же беспощадную жестокость, какую он сам применяет изо дня в день; и он стал там, бия себя в грудь, ибо знал, что заслужить никакого милосердия нельзя, – милосердие не заслуживается, никакого милосердия купить нельзя, ни быть достойным его нельзя – его только вымолить можно; оно может прийти как чудо, как непонятное, совершенно неожиданное чудо, когда праведность склоняется перед грехом, когда милосердие вдруг прорывается там, где должна бы проявиться правда – высокая, беспощадная правда. Он стоит весь в грехе своем, не смея войти в область правды Божией, потому что там для него нет прощения, а стоит он у притолоки, надеясь, что до края этого храма, до края праведности и через край ее перельется милость, жалость, сострадание, милосердие, что с ним случится незаслуженное и невозможное.

И потому что он верит в это, потому что жизнь его именно этому научила – что случается невозможное, и только невозможное делает жизнь людскую возможной, – он стоит, и до него доходит Божие прощение.

Христос нам говорит, что этот ушел более оправданным, чем другой. Фарисей не был просто осужден: до часа смертного можно надеяться на прощение, и он был праведен, он был труженик, он вкладывал усилие души и тела в праведность свою. Она была бесплодна, из нее не высекалась даже и искра сострадания и любви – и, однако, это была праведность... А неправедность получила прощение.

Вот, подумаем об этом; подумаем о том, во-первых, являемся ли мы хотя бы фарисеями, есть ли в нас вообще какая-то правда, правда перед людьми, с доброделанием, правда перед Богом – то есть отдаем ли мы Ему должное, то, на что Он просто имеет право? А потом поставим перед собой вопрос: лишенные даже и праведности фарисея, не являемся ли мы такими же, как и он, безлюбовными, бессердечными, мертвыми душой? Как мы смотрим на ближнего – в храме, вне храма, в жизни, в семье, на работе, на улице, в газете, везде: единичного ближнего и коллективного ближнего? Как мы на них смотрим, как мы о них судим, не имея опоры даже в истинной, хотя и мертвой, праведности фарисея?. Аминь.
http://www.pravmir.ru

 

20 февраля 2011 года, воскресенье - Неделя о блудном сыне.




Обличив гордость и возвысив смирение, Церковь в следующую приготовительную к св. Четыредесятнице неделю призывает нас к покаянию изображением неизреченнаго милосердия Божия ко всем грешникам, кои с искренним раскаянием обращаются к Богу. Это безпредельное милосердие Божие Церковь представляет чтением на литургии Евангельской притчи о блудном сыне (Лук. XV, 11 - 32), по имени которого называет и саму неделю.

Установление недели о Блудном сыне относится к древним временам христианства. Кроме Церковного устава, о ея древности свидетельствуют отцы и писатели Церкви 4 и 5 века, говорившие беседы в эту неделю, как - то св. Златоуст, Августин, Астерий, епископ Амасийский, и другие. В 8 веке Иосиф Студит написал канон на неделю о Блудном, ныне поемые Церковью в эту неделю.
Притчею о блудном сыне Церковь изображает призывание грешных, образ покаяния и величие милосердия Божия. В этой притче Господь по Своей благости и милосердию, для предохранения нас от зла и неразлучных с ним бедствий, ясно открыл нам, что источник жизни святой, достойной и блаженной заключается только в благодатном союзе с Богом. Блудный сын, получивший от отца должную часть имения и в стране дальной расточивший свое наследие, изображает грешников (Лук. XV, 1 - 2), которые, удаляясь от Отца Небесного, тратят дары природы, общества и благодати, и с этой тратой неминуемо истощают и теряют все блага жизни мирной, достойной и полезной. Сын, удалившись от отца, необоязненно начинает жить блудно; блага и радости жизни в удалении от Бога постепенно оскудевают; за обилием последовали обнищание, голод, унижение и духовная смерть. Изжившему ему все, бысть глад крепок на стране той, и той начат лишатися. И шед прилепися единому от житель тоя страны: и посла его на села своя пасти свиния. И желаше насытити чрево свое от рожец, яже ядяху свиния: и никтоже даяше ему. Нищета, голод и унижение - сии лишения и меры небеснаго правосудия и милосердия, наказующего и исправляющего нас (Евр. XII, 5 - 20) - сокрушили и смирили блуднаго, нищего, голодного, униженного и погибавшего; он пришел в себя, почувствовал крайнюю степень своего заблуждения; решился возвратиться из страны дальной и греховной.

При первой мысли заблудшаго и духовно - мертваго - обратиться к отцу с раскаянием, надежда и радость загораются в сердце его. Он идет к отцу и с приближением к дому отеческому - к Церкви надежда и радость его - сии первые блага жизни - становятся обильнее и ощутительнее. Благодать Божия предворяет кающегося, умиряет и обогащает новыми дарами. Еще же далече ему сущу, узре его отец его, и мил ему бысть, и тек нападе на выю его и облобыза его. Кающийся и оживающий облекается в одежду первую, дается перстень на руку его и сапоги на нозе. Полнота благодатнаго умирения и радости, по совершенном обращении грешника к Богу, запечатливается вечным блаженным единением с Господом. И преведше телец упитанный заколише, и ядше веселимся, яко сын мой сей мертв бе и оживе, изгибл бе и обретеся, и начаша веселитися. Были слышны пение и лики. Тако радость бывает на небеси и о едином грешнице кающемся (Лук. XV, 10).

Но тому, кто, подобно старшему сыну милосерднаго отца действительно николиже заповеди Божии преступих, внутренно не превозносится постоянством своего служения Богу и не считает ближних своих недостойными помилования Божия, когда они с раскаянием обращаются к Богу, - тому Отец Небесный по Своему неизреченному милосердию, обещает еще высшую всегдашнюю радость в неизреченном единении с Собою: чадо, ты всегда со мною еси, и вся моя твоя суть.

Примером блуднаго покаявшегося Церковь внушает, что никто не должен отчаиваться в помиловании и спасении: ибо близ Господь сокрушенных сердцем, и смиренныя духом спасет (Псал. XXXIII, 19), а примером старшего сына внушает не превозноситься своими делами. Егда сохраните вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключимы (ничего нестоющие) есмы: яко, еже должни быхом сотворите, сотворихом (Лук. XVII, 10). Итак, кто согрешил, да не умедлит покаяться и исправиться; а кому Бог помог сохранить себя от греха, да не превозносится.

Указуя же на причины гибельнаго удаления от Бога и предохраняя нас от такого заблуждения, Церковь словами Ап. Павла, читаемыми в неделю о Блудном сыне, внушает, что все мне позволительно, но не все полезно: все мне позволительно но ничто не должно обладать мною. Итак, блудный сын был рабом своих страстей, - в рабской зависимости от своих чувственных порочных наклонностей, вместо того, чтобы сии наклонности иметь во власти своего разума и веры. Будучи рабом своих страстей, он соделал члены тела своего членами блужения (1 Коринф. VI, 12 - 20).
http://www.pravpost.org.ua

 

Притча о блудном сыне.

Еще сказал: у некоторого человека была два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю страну и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного пеленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, и пропадал и нашелся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! Ты всегда со мною, и веемое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся (Лк.15,11-32).

Эта притча чрезвычайно богата содержанием. Она лежит в самой сердцевине христианской духовности и нашей жизни во Христе; в ней человек изображен в тот самый момент, когда он отворачивается от Бога и оставляет Его, чтобы следовать собственным путем в "землю чуждую", где надеется найти полноту, преизбыток жизни. Притча также описывает и медленное начало, и победоносное завершение пути обратно в отчий дом, когда он, в сокрушении сердца, избирает послушание.

Прежде всего, это вовсе не притча об отдельном грехе. В ней раскрывается сама природа греха во всей его разрушительной силе. У человека было два сына; младший требует от отца свою долю наследства немедленно. Мы так привыкли к сдержанности, с какой Евангелие рисует эту сцену, что читаем ее спокойно, словно это просто начало рассказа. А вместе с тем, если на минуту остановиться и задуматься, что означают эти слова, нас поразит ужас. Простые слова: Отче, дай мне... означают: "Отец, дай мне сейчас то, что все равно достанется мне после твоей смерти. Я хочу жить своей жизнью, а ты стоишь на моем пути. Я не могу ждать, когда ты умрешь: к тому времени я уже не смогу наслаждаться тем, что могут дать богатство и свобода. Умри! Ты для меня больше не существуешь. Я уже взрослый, мне не нужен отец. Мне нужна свобода и все плоды твоей жизни и трудов; умри и дай мне жить!"

Разве это не самая сущность греха? Не обращаемся ли мы к Богу так же спокойно, как младший сын из евангельской притчи, с той же наивной жестокостью требуя от Бога все, что Он может нам дать: здоровье, физическую крепость, вдохновение, ум, - все, чем мы можем быть и что можем иметь - чтобы унести это прочь и расточить, ни разу не вспомнив о Нем? Разве не совершаем мы снова и снова духовное убийство и Бога и ближних - детей, родителей, супругов, друзей и родных, товарищей по учебе и по работе? Разве мы не ведем себя так, будто Бог и человек существуют только ради того, чтобы трудиться и давать нам плоды своей жизни, да и самую жизнь, а сами по себе не имеют для нас высшего значения? Люди и даже Бог - уже не личность, а обстоятельства и предметы. И вот, взяв с них все, что они могут нам дать, мы поворачиваемся к ним спиной и оказываемся на бесконечном расстоянии: для нас они безличны, мы не можем встретиться с ними взором. Вычеркнув из жизни того, кто нам дал что-то, мы становимся самоуправными обладателями и исключаем себя из тайны любви, потому что больше ничего не можем получить и неспособны давать сами. Это и есть сущность греха - исключить любовь, потребовав от любящего и дающего, чтобы он ушел из нашей жизни и согласился на небытие и смерть. Это метафизическое убийство любви и есть грех в действии - грех сатаны, Адама и Каина.

Получив все богатство, которым одарила его "смерть" отца, даже не оглянувшись, со свойственным молодости легкомыслием, младший сын покидает надоевшую ему безопасность родительского крова и с легким сердцем устремляется в края, где ничто не будет стеснять его свободы. Отделавшись от отцовской опеки, от всех моральных ограничений, он теперь может безраздельно отдаться всем прихотям своенравного сердца. Прошлого больше нет, существует только настоящее, полное многообещающей привлекательности, словно заря нового дня, а впереди манит безграничная ширь будущего. Он окружен друзьями, он в центре всего, жизнь радужна, и он еще не подозревает, что она не сдержит своих обещаний. Он полагает, что новые друзья льнут к нему бескорыстно; на самом деле люди относятся к нему точно так же, как он поступил по отношению к отцу: он существует для своих приятелей постольку, поскольку он богат и они могут попользоваться его мотовством. Они едят, пьют и веселятся; он полон радости, но как же далека эта радость от мирного и глубокого блаженства Царства Божиего, открывшегося на брачном пире в Кане Галилейской.

 

Притча о блудном сыне.

Но вот наступает время, когда иссякает богатство. По неумолимому закону, и земному и духовному (Мф.7, 2 - какою мерою мерите, такою и вам будут мерить), все оставляют его: сам по себе он никогда им не был нужен, и судьба его отражает судьбу его отца; он для друзей больше не существует, его удел - одиночество и нищета. Покинутый и отверженный, он терпит голод, холод и жажду. Его бросили на произвол судьбы, как сам он бросил своего отца. Но отец, хоть тоже покинут, богат своей несокрушимой любовью, ради которой он готов жизнь положить за сына, принять даже его отречение, чтобы сын мог свободно идти своим путем. Сына же ждет бесконечно большее несчастье - внутренняя опустошенность. Он находит работу, но это только увеличивает его страдание и унижение: никто не дает ему еды, и он не знает, как добыть ее. А что может быть унизительнее, чем пасти свиней! Для евреев свиньи символ нечистоты, как бесы, которых изгонял Христос. Его работа - образ его состояния; внутренняя нечистота соответствует обрядовой нечистоте свиного стада. Он достиг последнего дна, и теперь из этой глубины он начинает оплакивать свое несчастье.

Подобно ему, мы чаще оплакиваем свои несчастья, чем благодарим за радости жизни, и не потому, что выпадающие нам испытания чересчур суровы, а потому что мы встречаем их так малодушно и нетерпеливо. Оставленный друзьями, отверженный всеми, блудный сын остается наедине с самим собой и впервые заглядывает в свою душу. Освободившись от всех обольщений и соблазнов, лжи и приманок, которые он принимал за освобождение и полноту жизни, он вспоминает детство, когда у него был отец, и он не должен был, словно сирота, скитаться без крова и пищи. Ему становится ясно, что нравственное убийство, которое он совершил, убило не отца, а его самого, и что та беспредельная любовь, с которой отец отдал свою жизнь, позволяет ему сохранять надежду. И он встает, оставляет свое жалкое существование и отправляется в дом отца с намерением пасть к его ногам в надежде на милость. Но не только воспоминание картины домашнего уюта - огня в очаге и накрытого к обеду стола - заставляют его возвратиться; первое слово его исповеди не "прости", а "отец". Он вспоминает, что на него была безгранично излита любовь отца, а из нее проистекали и все блага жизни. (Христос сказал: Ищите же прежде Царства Божия... и это все приложится вам.) Он возвращается не к чужому человеку, который не признает его, которому придется говорить: "Разве ты не помнишь меня? Когда-то у тебя был сын, который предал и покинул тебя - это я". Нет, из глубин его вырывается слово "отец", оно подгоняет его и окрыляет надеждой. И в этом он открывает истинную природу раскаяния: в настоящем раскаянии сочетаются видение нашего собственного зла и уверенность, что даже для нас есть прощение, потому что подлинная любовь не колеблется и не угасает. При одном только безнадежном видении наших проступков раскаяние остается бесплодным; оно исполнено угрызений совести и может привести к отчаянию. Иуда понял, что совершил; увидел, что его предательство непоправимо: Христос был осужден и умер. Но он не вспомнил, что Господь открыл о Себе и Своем Небесном Отце; он не понял, что Бог не предаст его, как он предал своего Бога. Он потерял всякую надежду, пошел и удавился. Мысль его сосредоточилась только на его грехе, на нем самом, а не на Боге, Отце Иисуса - и его Отце...

Блудный сын возвращается домой, потому что память об отце придает ему силу вернуться. Его исповедь мужественна и совершенна: Отче! Я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Он осужден собственной совестью, для себя у него нет оправдания, но в прощении есть тайна смирения, который мы должны учиться снова и снова. Мы должны учиться принимать прощение актом веры в любовь другого, в победу любви и жизни, смиренно принимать дар прощения, когда он предлагается. Блудный сын открыл отцу свое сердце - и значит, был готов принять прощение. Когда он приближается к дому, отец видит его, бежит навстречу, обнимает и целует его. Как часто стоял он на пороге, всматриваясь в дорогу, по которой сын ушел от него! Он надеялся и ждал. И вот, наконец, день, когда его надежда исполнилась! Он видит своего сына, который покинул его богато разодетый, украшенный драгоценностями, ни разу не оглянувшись на дом своего детства, потому что все его помыслы и чувства были в неизведанном, манящем будущем; сейчас отец видит его нищим, в лохмотьях, совершенно подавленным бременем прошлого, которого он стыдится; и без будущего... как-то встретит его отец? Отче, я согрешил... Но отец не позволяет ему отречься от сыновства, он как бы говорит ему: "Вернувшись домой, ты вернул мне жизнь; когда ты пытался убить меня, ты убил себя самого; теперь, когда я вновь ожил для тебя, ты тоже вернулся к жизни!" И обернувшись к слугам, отец дает распоряжение: Принести лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги...

Многие переводы, в том числе русский, гласят "лучшую одежду", но в греческом и в славянском тексте говорится о "первой одежде". Разумеется, "первая одежда" могла быть лучшей в доме, но разве не более вероятно, что отец сказал слугам: "Пойдите и найдите ту одежду, которую мой сын носил в день, когда он ушел, ту, что он бросил на пороге, облекшись в ризу измены"? Если ему принесут лучшую одежду, бедняга будет чувствовать себя неуютно, словно ряженый; у него будет ощущение, что он не дома, а в гостях, и его принимают со всеми приличествующими гостеприимству знаками внимания и почета. В уютном домашнем кругу не надевают лучшую одежду. По контексту вернее думать, что отец посылает за одеждой, которую сын сбросил, а отец поднял, сложил и бережно спрягал, как Исаак хранил одежду, принесенную братьями Иосифа, - разноцветную одежду, испачканную, как он считал, кровью погибшего сына. Так и здесь, юноша сбрасывает свои лохмотья и снова надевает знакомую одежду, чуть поношенную, - она ему впору, по росту, уютна, она ему привычна. Он озирается: годы распутства, обмана и неверности, проведенные вне отчего дома, кажутся кошмаром, - словно их и не было вовсе. Он здесь, дома, как будто никуда и не отлучался; на нем одежда, к которой он привык. Отец рядом, только немного постарел, да морщины стали глубже. Вот и слуги, как всегда, почтительны и смотрят на него счастливыми глазами. "Он снова с нами, а мы думали, что он ушел навсегда; он вернулся к жизни, а мы боялись, что причинив смертельное горе отцу, он погубил свою бессмертную душу, уничтожил свою жизнь!"

 

Притча о блудном сыне.

Это возвращение изгладило пропасть, отрезавшую его от отчего дома. Отец идет и дальше - он вручает ему перстень, который не просто обычное кольцо. В древности, когда люди не умели писать, любой документ заверялся перстнем с печатью. Дать кому-то свой перстень означало отдать в его руки свою жизнь, свое имение, семью и честь - все. Вспомните Даниила в Вавилоне, Иосифа в Египте: дарованием перстня со своей руки передают им царь и фараон власть управлять от их имени. Подумайте об обмене обручальными кольцами; этот обмен как бы говорит: "Я верю в тебя и полностью вверяю себя в твои руки. Все, что у меня есть, все, что я есть, безраздельно принадлежит тебе". У Кьеркегора есть такие слова: "Когда я говорю - моя страна, моя невеста, это означает, что не я обладаю ими, но что я всецело принадлежу им".

В притче приведен и другой пример этой отдачи самого себя. Сын потребовал половину богатства своего отца, пожелал обладать тем, что получил бы после его смерти, - и ему-то отец сейчас доверяется. Почему? Просто потому, что тот вернулся домой. Отец не просит отчета в том, что сын делал на стране далече. Он не говорит: "Когда ты мне все расскажешь о себе, я посмотрю, стоит ли доверять тебе". Он не говорит, как постоянно, прямо или косвенно, делаем мы, когда к нам приходит кто-то, с кем у нас была ссора: "Что же, я возьму тебя на испытание; попробуем восстановить нашу дружбу, но если я увижу твою неверность, все твое прошлое припомнится, и я прогоню тебя, потому что прошлое будет свидетельствовать против тебя, явно доказывая твою постоянную неверность". Отец ничего не спрашивает. Он не говорит: "Посмотрим". Он как бы подразумевает: "Ты вернулся. Постараемся вместе загладить ужас твоего отсутствия. Видишь, одежда, которая на тебе, говорит о том, что ничего не произошло. Ты такой же, каким был до ухода. Перстень, который я вручил тебе, служит доказательством, что я не питаю сомнений на твой счет. Все принадлежит тебе, потому что ты мой сын". И он одевает обувь на ноги его, чтобы, как пишет в Послании к ефесянам апостол Павел, они были обуты в готовности благовествовать мир.

Для пира закалывают откормленного тельца; этот пир - пир Воскресения, уже пир жизни вечной, трапеза Агнца, пир Царствия. Сын, который был мертв, ожил; он, потерявшийся в земле чуждой, в безвидной пустыне, как говорится в начале книги Бытия, вернулся домой. Отныне сын в Царстве, потому что Царство это - Царство Любви, Царство Отца, Который любит его, спасает, восстанавливает и возвращает к жизни.

Но тут появляется старший сын. Он всегда был хорошим работником в доме отца, и жизнь его безупречна. Но он так и не понял, что главное в отношениях отцовства и сыновства - не работа, а сердце, не долг, а любовь. Он во всем был верен; но отец у него был, сам он был сыном - только внешне. И брата у него не было. Прислушайтесь к тому, что он говорит отцу. Услышав пение и ликование, он подзывает слугу и спрашивает, что все это значит, А слуга отвечает: Брат твой пришел, и отец твой заколол откормленною теленка, потому что принял его здоровым. Старший сын осердился и не хотел войти. Отец выходит звать его, но тот говорит: Вот, я столько лет служу тебе (слово "служить" по-гречески и по-латински сильное слово, оно означает рабскую обязанность выполнять всякого рода неприятную работу) и никогда не преступал приказания твоего... Он мыслит только в категориях приказаний и преступлений; он никогда не уловил за словами - содержания, в голосе - сердечности, теплоты совместной жизни, в которой и у него и у отца своя роль, - для него все это сводилось к приказаниям и обязанностям, которые он никогда не нарушал. Но ты, - продолжает он, - никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, растративший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Обратите внимание, что он говорит "сын твой", а не "брат мой": он не желает иметь ничего общего с этим братом. Я знал подобную семью: отец души не чаял в дочери, а сына считал своим несчастьем; он всегда говорил жене: "моя дочь", но "твой сын".

Итак, перед нами ситуация "сын твой". Если бы блудный был "брат мой", все было бы иное: он не преступал бы приказаний отца, но и не получил бы откормленного теленка. Как же отвечает отец? Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое. Отец считает его своим сыном. Да, он сын ему, они всегда вместе, рядом. Для сына же не так: они в полном согласии - а это не одно и то же. У них нет общей жизни, хотя нет и разделения, - они живут вместе, но без единства и глубины. (Все Мое Твое - слова из молитвы Христа Отцу перед предательством.) А о том надобно было радоваться и веселиться, - продолжает отец, - что брат твой сей был мертв и ожил; пропадал и нашелся.

Итак, путь ведет из глубин греха в отчий дом. Вот что предстоит нам, когда мы решаемся не зависеть больше от общественного мнения и избрать критерием поведения суд Божий, звучащий в голосе совести, открывающийся в Писании, явленный в личности Того, Кто есть Путь, Истина и Жизнь. Как только мы соглашаемся, чтобы Бог и совесть были нашим единственным судьей, пелена спадает с наших глаз; мы становимся способны видеть и понимаем, что такое грех: действие, отрицающее личную реальность Бога и тех, кто нас окружает, сводящее их до положения предметов, которые существуют лишь постольку, поскольку мы можем пользоваться ими без ограничений. Осознав это, мы можем вернуться в себя, освободиться от всего, что крепко держит нас, словно в плену, можем войти в себя и очутиться лицом к лицу с блаженством, которое для этого юноши представляло его детство, время, когда он еще жил в отчем доме.

Вы, наверное, помните то место в конце Евангелия от Матфея, где Христос велит Своим ученикам вернуться в Галилею. Они только что пережили самые ужасные, мучительные дни в своей жизни. Они видели своего Господа в кольце ненависти, видели, как Он был предан, сами по слабости изменили Ему: в Гефсиманском саду их одолел сон и они разбежались при появлении Иуды. Двое из них издали следовали за своим Господом и Богом до двора Каиафы, где они остались со слугами, а не с Ним, как Его ученики. Один из них, Петр, на тайной вечери сказал, что останется верным, если и все Ему изменят, - и он трижды отрекается от Учителя. Они видели Страсти Христовы. Они видели, как Он умирал. И вот они видят Его живым рядом с собой. Иудея олицетворяет для них пустыню, опустошенность, конец всякой жизни и надежды. Христос отсылает их обратно в Галилею: "Идите туда, где вы впервые увидели Меня, где мы близко общались в обыденной жизни, где не было еще боли, страдания, предательства. Вернитесь к тем дням, когда все было полно невинности и безграничных возможностей. Вернитесь в прошлое, в его глубины. Идите, научит все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам".

Возвращение вглубь своего "я" ведет в глубину, где мы впервые увидели жизнь, познали жизнь, где мы были живы в Боге вместе с другими людьми. Только из самой сердцевины этого оазиса прошлого, далекого или близкого, можем мы отправиться в дорогу, в обратный путь с обращением "Отче", а не "Судия" на устах, с исповеданием греха и с надеждой, которую ничто не в силах уничтожить, с твердой уверенностью, что Бог никогда не допустит нашей приниженности, что Он стоит на страже нашего человеческого достоинства. Он никогда не позволит нам стать рабами, ибо Его творческим Словом и нашим предназначением мы призваны быть сынами и дочерьми Его по усыновлению. Мы можем идти к Нему с полным доверием, зная, что Он ждал нас все то время, пока мы и не вспоминали о Нем. Он Сам выйдет нам навстречу, когда мы нерешительно приближаемся к дому. Он Сам заключит нас в объятия и оплачет наше жалкое состояние, измерить которое мы не умеем, потому что не знаем, ни откуда мы пали, ни сколь высокое призвание презрели. Мы можем идти к Нему в уверенности, что Он оденет нас в первую одежду, в славу, которой Адам лишился в раю. Он облечет нас во Христа, в Котором вся первозданность, более ранняя, чем весенняя свежесть, в которой мы были рождены. Он - человек, каким его задумал, возжелал Бог. В Него мы должны облечься. Слава Духа Святого покроет нас, обнаженных грехом. Теперь мы знаем, что как только мы возвратимся к Богу, Он вернет нам Свое доверие, даст нам перстень, силой которого Адам разрушил гармонию, вызванную к бытию творческой волей Божией; перстень Единородного Сына, Который умер на кресте из-за человеческого предательства и Чья смерть была победой над смертью; Чье Воскресение и Вознесение - наше возвращение - уже эсхатологически осуществились в полноте единения с Отцом.

 

Притча о блудном сыне.

Когда мы возвращаемся в отчий дом, когда остаемся лицом к лицу с судом нашей совести и Бога, суд этот не основывается на глубине нашего богословского видения, он основывается не на том, что один только Бог может нам дать как путь приобщенности к Его жизни. Божий суд основывается на одном: "Ты - человек или ты ниже достоинства человека?" Вы, вероятно, вспомните в этой связи притчу об овцах и козлищах у Матфея (25,31-46): Господи! когда мы видели Тебя алчущим... или жаждущим... или странником... или нагим... или больным... или в темнице?.. Если мы не умеем вести себя, как человек, мы никогда не поймем, как вести себя по-Божьи. Если мы возвратились в Отчий дом, если мы должны облечься во Христа, если сияние Духа должно исполнить нас, если мы хотим совершить наше призвание и стать истинными детьми Божиими, Его сынами и дочерьми, мы должны прежде всего изо всех сил постараться добиться того, что в нашей власти - стать человечными, поскольку чувства товарищества, сострадания, милосердия заложены в нас, независимо от того, хороши мы или дурны.

Мы можем возвратиться к Отцу. Мы можем возвратиться с доверчивой надеждой, потому что Он - хранитель нашего достоинства. Он хочет нашего спасения. Он требует только одного: Сын Мой, отдай сердце твое Мне, все остальное Я сам приложу, - как говорит Премудрый. Эта дорога шаг за шагом ведет нас оттуда, где мы находимся, слепые, вне Царства, хотя страстно желаем увидеть его полноту внутри себя и победу его над всем вокруг; эта дорога ведет нас туда, где мы окажемся перед судом Божиим. Мы видим, как прост этот суд, как велика должна быть в нас надежда и как в этой надежде мы можем идти к Богу, твердо зная, что Он Судия, но в первую очередь Он - Искупитель наш, Тот, Кому человек настолько дорог, драгоценен, что мера, цена нашего спасения в Его очах - вся жизнь, вся смерть, все борение и богооставленность, весь ужас, который претерпел Единородный Сын Божий

 

Неделя о блудном сыне

Митрополит Сурожский Антоний:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мне пришлось недавно прочесть следующие слова: «Дети чисты сердцем и праведны, и поэтому они ищут правды; взрослые осквернены, и они ищут милости».

В сегодняшнем Евангелии мы находим почву и для того, и для другого отношения к жизни. Но обращаем мы особенно внимание на то, как отец принял своего сына, простил его, сделал его вновь членом своего дома, своей семьи в ликующей радости. И мало обращаем внимание на то, как этот младший сын, подобно нам, изменил своему призванию сына, ушел из отчего дома, растратил всё, что ему было дано от отца, и только тогда вернулся в отчий дом, когда его измучил голод, оставленность, одиночество.

Вспомним рассказ, который мы только что слышали, но не мягкими, не ласковыми, жалостливыми словами Спасителя, а с той резкостью, грубостью, с которыми когда-то происходило то, о чем говорил Христос. Юноша вырос; из ребенка он стал молодым человеком; простая, чистая, светлая, трудолюбивая, строгая жизнь отчего дома ему стала тягостью. И он обратился к отцу с самым, может быть, жестоким словом, которое можно сказать человеку: Отец! Дай мне сейчас то, что мне достанется, когда ты будешь мертв…

Иначе сказать: Отец — твоя любовь, твой кров, наша общая жизнь мне нипочем; ты мне не нужен; мне нужно только то, чем я могу воспользоваться: плоды твоей жизни, а не жизнь твоя; плоды твоей любви, а не твоя любовь; твоя готовность всё отдать, нам, твоим сыновьям, но не ты, отдающий всё… Отдай мне теперь то, чем я воспользуюсь, когда ты умрешь, когда тебя больше не будет на моем пути…

И отец ни словом не упрекнул своего сына, ни слова ему не напомнил о ласке, которой было окружено его детство, о любви, о тепле отчего дома. Он склонил голову и принял как бы преждевременную смерть; он принял смерть из уст своего сына: пусть буду я для него трупом, мертвым, раз он хочет только того, чем он может воспользоваться из моей жизни…

И сын, сбросив одежду отчего дома, грубую, простую, ношенную, нарядился в городскую одежду и ушел.

Разве мы не поступаем так все, в той или другой мере? Но не будем прятаться за слова «в той или другой мере», думая: ну да, может быть, кто-то и поступает так же бессердечно, жестоко, но я только в какой-то мере подобен блудному сыну, похож на него… Нет, мы все поступаем до страшности подобно ему.

Господь нам дает бытие. Он нам дает жизнь, Он дает нам всё, чем эта жизнь полна: живое тело, живой ум, живое сердце, свободу определять свою жизнь, даёт любовь, дружбу, родство, красоту окружающего мира, закон правды в наших сердцах, — сколько еще другого Он нам дает! И всё это нам дано для того, чтобы этот мир снова стал тем раем любви, единства, гармонии, красоты, каким он был замышлен Богом и каким он был, когда Господь всякую тварь вызывал державным словом к бытию.

А что мы из этого мира сделали? Что мы сделали из своей жизни, из жизни каждого человека вокруг нас? Беспечностью, бессердечием, себялюбием, жестокостью мы превратили и превращаем этот мир в ужас. И не только в широком смысле слова, но в самом простом: рушатся дружбы, крушатся семьи, человек в нужде не находит отклика, ум наш не устремлен к высокому, сердце не открыто только ко всему прекрасному, воля наша не направлена к тому, чтобы этот мир стал Божиим миром. Мы, подобно блудному сыну, всё берем у Отца, у Бога, и отвернувшись от Него, повернувшись к Нему спиной, идем творить свою волю и строить уродливый мир и уродливое общество, и в Церкви, и вне ее.

Потому что и среди нас качествует безразличие, себялюбие, а не любовь; не та крестная любовь, о которой говорит Христос, о которой Павел сказал: Принимайте друг друга, как принял вас Христос…

Неужели нам надо ждать того момента, когда истощатся все эти дары, когда ничего не останется у нас, кроме нищенства, когда старость, болезнь, обездоленность, хищничество других у нас отнимут всё, и останется только сознание: как мы были богаты, как мы были счастливы под кровом Божиим!. — и теперь, когда нам нечего другим давать и с нас ближний ничего не может обманом или насилием сорвать, мы оставлены всеми…

Неужели нам ждать момента, когда вдруг мы увидим себя на краю пропасти, когда пропадет в нас и сила, и надежда, когда останется только горькое, упрекающее нас воспоминание о той любви, которая нас взрастила, создав нас, и от которой мы отвернулись, которую мы отвергли, которой мы стали чужие?..

Вот о чем говорит нам на пути к Великому Посту это Евангелие. И не станем утешаться, что ждет нас Отец с надеждой, с любовью: Он ждет тех, которые покаются. Он ждет тех, которые опомнятся, встанут, и в сокрушении сердца, покаянно, пойдут к Отцу, признавая, что мы, все мы, но каждый из нас за себя — недостоин быть назван сыном нашего Отца небесного, братом нашего Спасителя Христа…

Пока мы не опомнимся, пока мы не встанем и не пойдем к Нему — не станем тешиться надеждой, иллюзией о том, что прощение дается даром. Да, даром, как подарок любви, но в ответ на искренний крик души: каюсь, Господи, прости, прими!

Аминь.
http://www.pravmir.ru

 

26 февраля 2011 года - Вселенская родительская (мясопусная) суббота.

Это особенный день для торжественного, всеобщего, вселенского поминовения всех от века преставившихся отцов и братий по вере, сподобившихся христианской кончины, равно и тех, которые, быв застигнутыми внезапной смертью, не были напутствованы в загробную жизнь молитвами Церкви. Совершаемые при этом панихиды, указанные уставом Вселенской Церкви, называются вселенскими, а дни, в которые совершается поминовение, — вселенскими родительскими субботами.

Здесь интересная статья отца Андрея Кураева "Родительская суббота: Тут только есть верующие и неверующие. Там - все верующие" http://www.pravmir.ru/article_1036.html

 

Неделя о Страшном суде (мясопустная).

27 февраля 2011 года, воскресенье - Неделя о Страшном суде. Заговенье на мясо.

Третья приготовительная к св. Четыредесятнице неделя называется Мясопустноя, потому что ею оканчивается мясоястие пред Четыредесятницею; а по двум дням поста - в среду и пятницу ея, чем она отличается от предыдущей сплошной недели и от последующей Сырной, по просторечию называется пестрою.

Начиная св. Четыредесятницу воспоминанием о грехопадении прародителей, невоздержавшихся от снедей запретного древа, и сим воспоминанием приблизившись к началу мира, Православная Церковь в неделю Мясопустную, как бы при конце дней и мира, напоминает нам литургийным Евангелием этой недели о будущем страшном всеобщем суде живых и мертвых (Матф. XXV, 31 - 46). Об этом Церковь преднапоминает верующим в Мясопустную неделю с древних времен. В 4 веке св. Иоанн Златоуст говорил в эту неделю поучение. Беседуя о втором пришествии Христове, святитель объяснял слушателям своим, что об этом он беседует потому, что было читано сегодня Евангелие о втором пришествии Христове. в 8 веке Феодор Студит написал канон на неделю мясопустную, ныне поемый в этот день.

Напоминанием о последнем неподкупном страшном суде Православная Церковь, изображая ужасные следствия беззаконной жизни, устрашает и побуждает всех нас к покаянию и указывает на милосердие к бедным, как на средство помилования от вечного за грехи осуждения на страшном суде, внушая, что никто не должен чрезмерно наедятся на великое милосердие Божие, представляемое в неделю о блудном, потому что милосердый Господь есть и праведный Судия, имеющий воздать каждому по делам, и что покаяние и благочестие наше должны непременно сопровождаться благотворением ближним. Ибо Господь произнесет последний суд Свой, преимущественно по делам милосердия, и притом возможным для всех, не упоминая о других высших добродетелях, неодинаково доступных для каждого. Из нас никто не скажет, что он не мог алчущего напитать, жаждущего напоить, посетить больного и узника. Но творя телесные дела милости, позаботимся особенно о духовных делах милости, коими тело и душа ближнего облегчаются.

Побуждая и располагая нас к посту и покаянию изображением будущаго страшного суда, Церковь в неделю Мясопустную приготовляет нас к приближающемуся пощению сокращением пищи и страха ради суднаго: ибо прародители за невоздержание изгнаны были из рая и подверглись осуждению.

Словами Апостола, читаемыми в неделю Мясопустную, Церковь внушает нам, чтобы наше невоздержание не послужило преткновением для немощных совестью (1 Коринф. VIII, 8 - 13); и следовательно само воздержание наше было для ближних делом человеколюбия, как располагает нас Евангелие в неделю Мясопустную.

 

Проповедь в неделю о Страшном Суде.

Митрополит Сурожский Антоний:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Не раз и не два Евангелие предупреждает нас о том, что мы будем судимы, и о том, как мы можем спастись и не быть осужденными. В одном месте Господь говорит: Не всякий, говорящий Мне “Господи, Господи”, войдет в Царство Небесное… Некоторые придут и скажут: Не преломляли ли мы хлеб во дворех Храма Твоего? Не молились ли мы, не воспевали ли славу Твою?.. И Я скажу им: Отойдите от Меня, делатели неправды…

Итак, не внешними проявлениями благочестия мы спасемся. Евангелие, которое мы читали в день Мытаря и Фарисея, уже нам говорило нечто об этом. Фарисей был верен во всем внешнем, но внутренне оставался мертв и холоден к одному, что только важно: к любви. Он мог сказать Господу: Не молился ли я так часто в Твоем храме? - и услышал бы слова, которые я только что процитировал вам. Он мог бы также вспомнить отрывок из Ветхого Завета, где говорится, что мерзость перед Господом молитва того, кто не прощает брату своему.

И вот сегодня перед нами встает Евангелие о последнем, Страшном суде. Придет день - и не обязательно, когда мы умрем, а это может быть мгновение, когда мы внезапно прозрим, когда внезапно станет ясным наш ум и мы спросим себя: в чем спасение? Могу ли я надеяться вообще на что бы то ни было?.. И первый ответ на этот вопрос мы получили в образе мытаря. Мытарь не мог похвалиться ничем; он был предатель своего народа, он был корыстен, он был недостоин своего народа, недостоин Завета, который был законом этого народа. И он понимал, что он абсолютно, предельно, безнадежно недостоин, и стоял, не смея даже войти в храм, потому что Храм был местом, где живет Бог, местом таким святым, каким делает его Присутствие Божие. И он бил себя в грудь, говоря: Прости мне, я - грешник… Это - первый шаг к прощению, к исцелению нашей жизни и души.

Сегодня перед нами встает нечто иное. Нас не спасет строгое соблюдение форм жизни, нас не спасет благочестие, - то благочестие, которое можно поставить в кавычки, не спасет молитва, если мы молимся недостойно. На Страшном суде, как ясно выступает из сегодняшнего евангельского отрывка, Господь ничего не спросит нас о нашей вере, наших убеждениях или о том, как мы внешне старались угодить Ему. Он спросит нас: были ли вы человечны - или не были? Когда вы видели голодного, обернулись ли вы к нему сердцем сострадающим, дали ли ему еду? Когда вы видели бездомного, подумали ли вы о том, как обеспечить ему крышу, немножко тепла, немножко защищенности? Когда нам сказали, что кто-то, может быть, знакомый нам, опозорил себя и попал в тюрьму, преодолели ли мы стыд, что мы - его (или ее) друг, и навестили ли его? Когда мы видели кого-то, кому могли дать свой излишек, лишнее пальто, лишний предмет, который имели - повернулись ли мы и дали ли его? И это - всё, что Господь спрашивает, когда говорит о Страшном суде.

Как я уже сказал, единственный Его вопрос - это: были ли вы человечны, в самом простом смысле, в каком бывает человечным любой язычник? Кто угодно может быть человечным, у кого есть сердце, способное отозваться. Если оно у вас есть, то двери для вас открыты, чтобы войти в Царство и приобщиться Богу, - не сакраментальным приобщением, а причастием более глубоким даже, чем Таинство, - стать едиными с Ним и вырасти в Храм Духа, в Тело Христово, в место Его Воплощенного Присутствия.

Но если мы были бесчеловечны, как мы можем думать о том, чтобы стать божественными? Как мы можем думать о том, чтобы быть причастниками Божественной природы, обладателями Духа Святого, живыми для вечности? Ничего этого не может сбыться.

И сегодня, с ясностью и остротой, перед нами стоит Суд Божий, и стоит перед нами Его милосердие; потому что Бог милосерд, - Он нас предостерегает вовремя. Одного мгновения достаточно, чтобы изменить свою жизнь, - необходимо всего лишь мгновение, не годы, так что и самый старый из нас может во мгновение увидеть свое уродство, ужас, пустоту, неправду своей жизни и повернуться к Богу с плачем, взывая о милосердии. И самый юный может тоже научиться теперь, пока есть время, шаг за шагом, быть просто человечным. Если мы человечны, тогда мы становимся друзьями Богу, потому что быть христианином - это значит избрать Бога другом себе. А вы знаете, что означает дружба: дружба означает солидарность, дружба означает лояльность, дружба означает верность, дружба означает быть единым в душе, в сердце, в действии с тем, кто наш друг. Это выбор, который мы все, по-видимому, когда-то сделали, - и забывали о нем так часто!

И вот сегодня мы стоим перед этим Евангелием о Суде. Но мы можем что-то и сделать перед лицом его. После службы у дверей будет денежный сбор на организацию, которая заботится о тех, которые бездомны и кому приходится жить на улицах, в подворотнях, кто зависит от прохожего, чтобы иметь возможность напитаться, кто зависит от милосердия людей. Так вот, встаньте перед сегодняшним Евангелием; встаньте не только эмоционально, но делом, и когда увидите тарелку у дверей храма, дайте, дайте щедро, дайте всем сердцем, дайте так, как бы вы хотели, чтобы вам дали, если бы вы были на улице, незащищенные, одинокие, надеясь за пределом надежды или потеряв надежду на человеческое милосердие.

У нас несколько мгновений, чтобы сделать что-то бесконечно простое. Сделаем же, и пусть Божие благословение будет со всяким, кто сделает что-то: не просто немножко, но столько, сколько возможно, чтобы другой человек остался в живых, чтобы он мог дышать, а не пропасть. Аминь!

http://www.pravmir.ru

 

Седмица Сырная (масленица).

28 февраля - 5 марта 2011 года - седмица Сырная, сплошная.

Последняя приготовительная ко св. Четыредесятнице неделя называется Сырною, а в просторечии масляною или масляницей, от употребления в эту неделю сырной пищи по установлению Церкви, и Сыропустною, потому что ею оканчивается пред Четыредесятницею ядение сырной пищи. Своим Богослужением, постановлениями и обыкновениями в седмицу Сырную, Церковь внушает нам, что эта седмица есть уже "преддверие покаяния, предпразднество воздержания, светлое предпутие поста, седмица предочистительная". В эту седмицу Церковь предочищает нас телесно и духовно, предварительным воздержанием и пощением, соответственным времени Богослужением и примирением взаимным или обычаем взаимного прощения.

"Дабы мы, от мяс и многоядения ведомые к строгому воздержанию, не опечалились, но, мало помалу отступая от приятных яств, приняли бразду поста". Церковь, снисходя к нашей немощи и постепенно вводя нас в подвиг поста, постановила для православных христиан употреблять в последнюю неделю пред Четыредесятницею сырную пищу; а, по словам блаженного Симеона Фесалоникийского в противодействие, какому - то еретическому мнению. Это древнее постановление Церкви в VII веке еще более утвердилось и распространилось по обету Византийского царя Ираклия (610 - 640). Шесть лет воюя против Хозроя, царя Персидского, Ираклий, отягченный продолжительною и изнурительною войною, дал обещание Богу пресечь совершенно, по благополучном окончании этой тягостной войны, употребление мяс в последнюю неделю пред Четыредесятницею. По благополучном прекращении брани, уважая благочестивый обет и ходатайство царя, Церковь исполнила его благое желание, согласное с ея св. намерениями, подтвердив употребление сырной пищи в седмицу пред Великим постом. Кроме этого постановления о воздержании в Сырную седмицу, Церковь предписывает в среду и пятницу ея пощение до вечера, как в Великий пост, хотя это пощение состоит более во времени, нежели в пище, которая бывает сырная, как и в прочие дни настоящей седмицы. Сообразно намерениям приготовления к св. Четыредесятнице, предочищая души и тела верующих к подвигам поста, Церковь в неделю Сырную не сочетовает браков; в среду и пятницу этой седмицы не совершает литургии, а вместо ея часы, и, как во дни св. Четыредесятницы, в сии два дня Сырной недели с коленопреклонением произносит молитву св. преподобного Ефрема Сирина: "Господи и Владыко живота моего" и проч. Кроме того, в каноне среды этой седмицы, для примера и поощрения приготовляемых к посту, прославляет ветхозаветных святых, пребывавших в подвигах поста, по словам Господа: "обратитеся ко Мне всем сердцем вашим в посте и в плаче и в рыдании" (Иоил. II, 12); в пятницу Сырную воспоминает крестные страдания Спасителя, а в субботу творит память всех св. преподобных и Богоносных мужей и жен, просиявших пощением, и синаксарь в эту субботу начинается стихами:
Душам праведным, ихже память присно пребывает:
Жертвы покаяния приношу словеса.

Как воинов, ополченных и готовых на брань, воеводы одушевляют наставлением и напоминанием им о воинах, отличившихся мужеством и храбростью: так Церковь, при ополчении нас на духовную брань во дни св. Четыредесятницы, укрепляет на духовные подвиги примером св. подвижников. "Яко да к первообразному, незлобивому взирающе житию их, многовидныя и различныя делаем добродетели, якоже комуждо сила есть", помня, что и св. подвижники и подвижницы, прославляемые Церковью, были также люди, облеченные немощами плоти и нам подобные по естеству.

Изобразив вкратце дела Божие от начала мира и приблизив нас ко вратам св. Четыредесятницы, Церковь в воскресный день Сыропустной седмицы приводит нам на память изгнание прародителей из рая за непослушание и невоздержание, представляя в утрате ими невинного блаженного состояния достойный пример для слез и покаяния в св. Четыредесятницу; а бедствием, в которое низвергло человечество страсть себялюбия и плотоугодия, внушая: как важны в деле благочестия и спасения пост и прочие дела самоотвержения, и как опасны чувственные греховные удовольствия. Синаксарь в неделю Сырную начинается словами:

Мир с родоначальники горько да восплачет:
Снедию сладкою падший с падшими.

На литургии в воскресный день Сыропустной седмицы словами Евангелия Церковь благовествует нам о том, что нужно нам для получения от Бога прощения грехов во время поста, и как должно поститься (Матф. VI, 14 - 20). Она научает нас, что для получения от Бога прощения наших грехов нам самим надобно прежде простить ближних, согрешивших против нас, Господь глаголет в Евангелии: аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный. Истинный же пост состоит в нелицемерном и искреннем соблюдении церковных правил пощения не пред глазами ближних, но пред очами Бога всеведущего. Пост, по словам Евангелия, произносимым Церковью, есть время, удобнейшее для стяжания духа для стяжания духовных сокровищ подобно тому, как бывает иногда особенно удобное время для собирания и приращения, временных благ; - есть истинный день для делания благих дел, как говорит Церковь словами Ап. Павла, читаемыми в неделю Мясопустную: нощь убо прейде, а день приближися. Отложим убо дела темная, и облечемся во оружие света. Ядый не ядущаго да не укоряет: и неядый ядущаго да не осуждает (Римлян. XIII, 12 - XIV, 3).

Сообразно со словами Евангелия, читаемыми в последний день пред Великим постом, внушающими прощать ближним согрешения и примириться со всеми, в древние времена пустынники Египетские собирались в последний день Сырной недели для совокупной молитвы и, испросив друг у друга прощение и благословение, расходились, по окончании вечерни, по дебрям и пустыням для уединенных подвигов в продолжении Четыредесятницы; врата обители заключались до недели Ваий, в которую пустынно - подвижники обыкновенно возвращались в монастырь. И ныне благочестивые сыны Православной Церкви в последние дни Сырной недели, по древнему благочестивому обыкновению, в знак взаимного примирения и прощения, молятся об умерших и посещают друг друга в продолжение Сырной седмицы. А в воскресный день этой седмицы, по совершении общего прощения во храме на вечернем Богослужении, в знак примирения и освящения, постановлено Церковью для верующих лобызать священные изображения Бога и святых.

http://www.pravpost.org.ua

 

Неделя сыропустная.

6 марта 2011 года - Прощеное воскресенье - Неделя сыропустная. Заговенье на Великий пост.

ПРОПОВЕДЬ АРХИМАНДРИТА ИОАННА (КРЕСТЬЯНКИНА): СЛОВО
в Неделю сыропустную, воспоминание Адамова изгнания

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Быстротечная река времени стремительным потоком несется в вечность. И только Святая Церковь и праздники Божии на какое-то мгновение приостанавливают это движение, как бы отсчитывая время. И вся наша жизнь, от рождения до исхода из нее, отражается в этом годичном круге, напоминает и зовет: "Познай себя, всмотрись в себя, человече. Кто ты, как живешь и что ждет тебя впереди? Ведь и ты вместе с этим потоком времени несешься к безвремению, к вечности". И так каждый день, каждый год.

И давно ли впервые ныне раздался в Церкви вопль истомившегося во грехах человеческого сердца: "Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!" И встрепенулись сердца - повеяло постом. Но вот уже промелькнули подготовительные недели к покаянному поприщу Великого поста, когда

- фарисей и мытарь были зеркалом для душ наших;

- гласом блудного сына взывали мы с вами к Небесному Отцу, осмысливая и свое отпадение от Истины, и уход в страну далече: "Боже, согреших на небо и пред Тобою, сотвори мя яко единаго от наемник Твоих";

- напоминание о Страшном и славном Суде Господнем, когда книги разгнутся и тайное явится, еще не устрашая, нас звало к познанию себя, к покаянию.

И вот сегодня уже последний день в преддверии Великого поста. В этот день вспоминает Церковь страшную трагедию, свершившуюся с человечеством на заре его истории - изгнание его, в лице общего нам всем праотца Адама, от лица Божия, изгнание Адама из рая.

Юдоль плача и печали - земля приняла изгнанника, чтобы по заповеди Божией израстить преступнику волчцы и терния, чтобы в поте лице снесть ему хлеб свой, чтобы в боли, слезах и печали родить и вскармливать детей своих, чтобы пожать все горькие плоды своего преслушания Отцу Небесному.

Плакал Адам по изгнании своем, седе "прямо рая", плакал, вспоминая, кем он был, и чем обладал, и Кого лишился. И по Адаме первом все человечество по сей день плачет и воздыхает о неуловимом теперь призраке счастья. А мир весь, издерганный и усталый, плачет от беспутия, от того, что обнажена душа, что бесцельна и безрадостна жизнь. И ничто не может наполнить нашу жизнь так, чтобы почувствовал вполне человек безоговорочную полноту действительного, а не призрачного счастья, ибо она, эта полнота, только в Боге.

Но мы - изгнанники. Рай далеко, и чем дальше живет человечество от времени падения, тем туманнее в нем становится прекрасный образ рая, тем глубже боль и страдание человечества и тем больше стирается образ и подобие Божие в душе человека. И погиб бы мир давно, если бы не Второй Адам - Христос, вновь отверзший заключенный рай и давший человеку возможность в него вернуться.

И мы все несем сейчас на себе тугу и тяжесть жизни изгнанника. Но и мы же, те, кто живет жизнью Церкви, знаем и райскую радость отверзтых Царских врат, и животворящих ликующих слов: "Христос Воскресе!" и в них - изначальную близость Божественной любви к человеку. Но предшествует этой райской радости на земле Великий пост, и Церковь постоянно учит, что то, что мы потеряли грехом, найти, обрести, вернуть можно лишь покаянием, подвигом и трудами великого воздержания.

Пройдет всего несколько часов, и все мы с вами с изумлением заметим, что вокруг нас и в нас что-то изменится; произойдет нечто, что наложит на все печать особой сосредоточенности и внимания. Это настанет святой Великий пост. И мы вместе с Церковью от призыва к покаянию должны будем перейти к самим покаянным трудам, к делу покаяния.

Святая Мать-Церковь восприняла заповедь Господа о цельбоносном посте, прозвучавшую еще в ветхозаветные времена к народу Божию через пророка Иоиля: "...Обратитесь ко Мне, всем сердцем своим в посте, плаче и рыдании... назначьте пост, проповедите цельбу, созовите... старцев" и всех жителей в дом Господа "да восплачут священники, служители Господни, и говорят: "пощади, Господи, народ Твой, не предай наследия Твоего на поругание..." (Иоил. 2, 12, 15, 17).

Поприщем Великого сорокадневного поста начал путь Своего подвига Второй Адам - Иисус Христос, чтобы Своей Божественной любовью к падшему человеку вновь открыть заключенный рай и указать путь, по которому человек может в него вернуться.

Святое Евангелие свидетельствует: "Иисус... возведен был Духом в пустыню... и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал" (Мф. 4, 1-2). И приступил к Нему диавол, искушая Его. Велика дерзость и слепота темной силы. Преуспев в искушении человека в раю, она усвоила себе богоборчество до ослепления, не узнав в Христе Спасителе Сына Божия, она приступила к Его кротости, смирению, терпению, чистоте и святости с мраком соблазнов, сплетенных из гордости, измен, самомнения и лжи. Безгрешный же Христос Бог, не требующий очищения, противостал искусителю постом и молитвой, указывая и всем нам, по Нем грядущим, путь борьбы со грехом. И подтвердил Господь словом и делом, что "сей же род (диавол) изгоняется только молитвою и постом" (Мф. 17, 21).

Постом и молитвой принимает христианин силу Духа от Господа на борьбу с врагом; постом и молитвой получает он дар рассуждения и ум Христов; пост и молитва возжигают свет, рассеивающий тьму греховной жизни, ибо "... свет во тьме светит, и тьма его не объят" (Ин. 1, 5).

 

А человек своим произволением избирает путь посреди тли и нетления, избирает доброе или злое. И если грехом преслушания Богу вошли в жизнь горе, страдание и смерть, то только послушанием, постом и молитвой - этой нашей живой жертвой любви к Богу - возвращается в жизнь свет высшей правды, мир и радость. И это, дорогие мои, есть рай уже на земле.

Но любовь к Богу на земле по заповеди Божией является только любовью к людям. Сердце христианина может согреваться и гореть только двуединой любовью и к Богу и к людям одновременно. Если же наше сердце черство и жестоко по отношению к брату - к человеку, то, омраченное неприязнью, холодностью, жестокостью, оно становится равнодушным или лицемерным и к Богу. И рай, который мог быть так близко - в сердце нашем, уходит, тускнеет, и грех нелюбви рождает преслушание, самость и самолюбие.

Но как любить грешника, как любить нелюбовного к нам, как любить врага? И Господь приходит на помощь. Он дает нам молитву Господню, и мы каждый день слышим: "...и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим..."

Этой молитвой Господь говорит нам: посмотри на себя,

- ведь ты и есть тот самый должник, которому надо оставить долг;

- это ты и есть тот самый грешник;

- это ты нелюбовный - любишь по выбору;

-это ты - чей-то враг: ты кого-то обидел, кого-то презрел, кого-то уничижил.

Это ты сам нуждаешься в прощении, сам нуждаешься в снисходительной любви.

И звучат слова сегодняшнего Евангелия: "...если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших" (Мф. 6, 14-15). Простите всем всё и вся, и прощены будете. Простите, и спасены будете, и наследуйте рай.

А сейчас же за этими словами Господа о прощении звучат и другие слова: "Не судите, да не судимы будете..." (Мк. 7, 1).

И в этих словах Господь указывает кратчайший и вернейший путь ко спасению, открывающий перед нами врата Царствия Небесного. Господь указывает на то, без чего все наши подвиги и усилия в жизни вообще, и на поприще Великого поста в частности, будут тщетны. И этот путь один - путь любви к людям, начинающийся с неосуждения.

"Не судите, да не судимы будете..." Господь пришел в первом Своем пришествии не судить мир, но спасти. Он пришел открыть миру заключенный для него рай. А весь суд Бог отдал Сыну Своему во втором пришествии, а пока "...милость превозносится над судом" (Иак. 2, 13).

Теперь еще время милости Божией. Бог нас еще милует, а мы судим, а мы рядим. Мы, ничтоже сумняся, поднимаемся своим мнением и судом и над ближними, и над дальними, и над малыми, и над великими. Мы судим, когда знаем много; мы судим и тогда, когда ничего не знаем; мы судим со слов других.

И вдумайтесь, дорогие мои, ведь наш суд, как и суд вражий, уже распространяется и на Самого Спасителя. Согрешил человек пред Богом, пред людьми, мы - свидетели тому. Но мы не видели, как он каялся, и мы не слышали, как над головой грешника прозвучали утешительные слова иерея: "...властию мне данною, прощаю и разрешаю все грехи твои, во имя Отца и Сына и Святаго Духа". Милость Божия уже стерла рукописание грехов, а мы все еще продолжаем помнить и судить. Но это уже суд не над человеком, но над Богом, помиловавшим и простившим.

Так, мы погибаем судом. Ведь где суд, там нет любви. Одна любовь способна на всякое время быть адвокатом, и только любовь прикрывает наготу брата своего.

А мы судим! И этот суд оборачивается для нас приговором нам же, и он звучит: "Суд бо без милости не сотворшему милости" (Иак. 2, 13)! И рай не может принять нас, ибо нет в нас любви. Где нет любви - там нет спасения.

Сегодня, начиная подвиг Великого поста, начнем же, други наши, решать два главнейших духовных урока: не судить и не соблазнять! А чтобы нам укорениться в спасительном блаженном неосуждении, положить начало этому подвигу с первых же великопостных дней, надо нам учиться видеть, судить и осуждать только самого себя - того единственного человека, которого мы знаем подлинно, всесторонне и глубоко. Вот где суд без милости будет во спасение. Ибо этот единственный суд приведет нас в разум истины. Он дарует нам зрение той пропасти, на краю которой мы стоим и которую изрываем своими грехами, своими долгами Богу и людям, своим осуждением других.

И этот наш суд над собой исторгнет из сердца нашего живой спасительный вопль, достигающий неба: "Господи! Помилуй мя Боже, милостив буди мне грешному!" И начнется чудо нашего спасения. Миром, тишиной и любовью утешит Господь наши покаянные души и сердца. По слову же дорогого нам всем старца, преподобного Серафима Саровского: "Стяжи дух мирен, и тысячи спасутся вокруг тебя" - начнется преображение жизни вокруг нас.

"Днесь весна душам!" Святой Великий пост при дверех. Им да прозябнет семя нашего покаяния и молитвы и даст спасительный плод воскрешения душ в Боге.

Чадо Божие!

"Да постится ум твой от суетных помышлений;

да постится воля твоя от злого хотения;

да постятся очи твои от худого видения;

да постятся уши твои от скверных песней и шептаний клеветнических;

да постится язык твой от клеветы, осуждения, лжи, лести и сквернословия;

да постятся руки твои от биения и хищения чужого добра;

да постятся ноги твои от хождения на злое дело."

Вот это и есть христианский пост, которого ждет от нас Господь.

Войдем же, други наши, в Великий пост, встанем на поприще его подвигов - покаяния, воздержания и смирения - и утвердимся в них, чтобы, получив прощение, встретить Воскресение Христово, Святую Пасху - райское сияние на земле.

Аминь.

http://www.pravoslavie.ru

 

Первая седмица Великого поста.

7 марта - 12 марта 2011 года - Первая седмица.

Первая седмица св. Четыредесятницы, по выражению благочестивых наших предков и прочих православных христиан, называется зарей воздержания, неделей чистой. В эту неделю Церковь убеждает чад своих выйти из того греховного состояния, в которое невоздержанием прародителей ниспал весь род человеческий и утратил рай и которое каждый из нас умножает сам своими грехами, - выйти путем веры, молитвы, смирения и богоугодного пощения. "Се время покаяния, - говорит Церковь, - се день спасительный, пощения вход: душе бодрствуй, и страстей входы затвори, ко Господу взирающи".
Подобно ветхозаветной Церкви, которая первый и последний день некоторых великих праздников особенно святила, православные христиане, приготовленные и воодушевленные матерними внушениями своей Церкви, издревле, согласно ее Уставу, с особенным усердием и строгостью проводят первую и последнюю седмицу Великого поста; и когда более, как не при начале подвигов и не при конце их, иметь наибольшую ревность к благочестию?

Сообразно этой ревности Православная Церковь на первой седмице совершает богослужение продолжительнее и пост постановила строже, нежели в следующие дни поста; в первые два дня Четыредесятницы, а для могущих и в четыре первые дня не поставляет трапезы. Продолжительность богослужения общественного на первой седмице Четыредесятницы происходит особенно от чтения Великого канона св. Андрея Критского, на великих повечериях седмицы, называемых по - гречески мефимоны с нами, потому что на этих повечериях произносятся пророческие слова: с нами Бог разумейте языцы.

Великий канон покаяния, "широкий и сладкогласный и умиление несчетно имеющий", возбуждает в душе особенную благочестивую настроенность к покаянию. Он читается по частям в первые четыре дня св. Четыредесятницы на повечериях. Св. сочинитель его воскрешает пред нами воспоминания Ветхого и Нового Заветов, всюду применяя их к нравственному состоянию души грешника и поучая: "Еликим убо благим повести ревновати и подражати по силе, еликих же злых отбегати и присно к Богу востекати покаянием, слезами и иным яве благоугождением".

В Великом каноне, оплакивая грехи наши, Церковь располагает нас к умилению и раскаянию, внушая воздохнуть к Богу из глубины души, тайно глаголать Богу грехи, воспрянуть и помыслить о деяниях своих; располагает изображением униженного состояния грешника, осквернившего ризу плоти своей, омрачившего душевную красоту страстями, разодравшего первозданную одежду Зиждителя и облекшегося в ризу разодранную, истканную по совету змия; располагает страхом будущего суда и надеждой на милосердие Божие, примером и предстательством святых.

По словам канона, "мы, подобно современникам Ноя, сделали беззаконный и законопреступный совет на Бога; подобно братьям Иосифа - продали плод чистоты и целомудрия, подобно Дафану и Авирону, подобно Авессалому и Гиезию сребролюбивому, - мы уклонялись от Господа; подобно израильтянам в пустыне - мы предпочли египетскую пищу небесной. Своими злыми помышлениями и делами, как разбойниками, мы ограблены и изранены. Но душе восстани и побори плотские страсти и помыслы, как Иисус Навин - Амалика и Гаваонитян. Подражай произволению Авраама, оставившего свое отечество из послушания Богу. Лествица, виденная в древности Иаковом, да будет тебе указанием деятельного и разумного восхождения. Две жены его разумей деяние и созерцание, Лию - деяние, как много-чадную, а Рахиль - разум, яко многотрудную. Спасайся на горе подобно Лоту. Рука Моисеева да уверит, как может Бог очистить и убелить прокаженное житие".

В богослужении первой седмицы Церковь произносит священные песнопения св. Андрея Критского, Иосифа и Феодора Студитов и постановила также назидать верующих чтениями сочинений св. Ефрема Сирина, св. Иоанна Лествичника и других.
http://www.pravpost.org.ua/page-al-pervaya_sedmica.html

 

Поучение в понедельник первой седмицы.

Вот и святой пост наступил. Благодарение Господу Богу, что Он дает нам время раскаяться во грехах. Небесполезным считаю сказать теперь вам, слушатели благочестивые, несколько слов о том, чем преимущественно мы должны заниматься в дни святого поста.

Чем заниматься ныне? Ныне, обыкновенно, по уставу Церкви воздерживаются от пищи и пития. Да, это необходимо, и необходимо не только воздерживаться, то есть меньше есть и пить, но необходимо есть и пить только то, чего Святая Церковь не запрещает. Впрочем, не в этом сила поста. В чем же? Ныне больше, нежели в другое время, молятся Богу, слушают слово Божие. Да, это необходимо, необходимее самого воздержания. Как можно чаще надобно молиться и слушать слово Божие. Среди этих занятй надо ныне засыпать, с этими занятиями пробуждаться от сна.

Впрочем, и не в этом сила поста, а вот в чем, слушатели благочестивые. Надобно в нынешние дни обращать все свое внимание на грехи – грехи припоминать и сознавать, о грехах сокрушаться и плакать. Для этого-то, собственно, и установлен пост, для этого мы должны воздерживаться и от пищи и пития, для этого мы должны и молиться Богу и слушать слово Божие. Ибо от этих занятий, от поста и молитвы и от слушания слова Божия, всего легче приходят нам на память наши грехи, всего скорее рождается в нас сокрушение о них.

А так как всего труднее нам, грешникам, сознать себя грешниками, а еще того труднее сокрушаться о грехах, то надобно, припоминая свои грехи, просить Бога, чтобы Он пробудил в нас скорбь и сокрушение о грехах. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения, – надо непрестанно взывать к Богу и в церкви, и дома. Да, мы так слабы, окаянны, что и грешниками не можем себя сознавать, если Бог не пробудит в нас этого сознания.

Итак, слушатели, преимущественно в дни поста будем припоминать и сознавать все содеянные нами грехи; будем сокрушаться и плакать пред Богом, что мы окаянные грешники, чтобы таким образом очистить душу от скверн греховных покаянием и освятиться Святых Таин приобщением. В этом вся сила поста, этим преимущественно мы должны заниматься ныне. Да, святой пост тогда только будет у нас свят, когда мы сознаем себя грешниками; бесполезно будет наше пощение, бесполезно будет и наше моление, если мы не будем сознавать себя грешниками.

Господи! Услыши моление недостойного раба Твоего и всех сих рабов Твоих; дай рабам Твоим сердечное сокрушение и болезнь о грехах, ими же Тебе Творца своего прогневаша; даждь им благодать Твою, да тою возбуждаемы и подкрепляемы, в память злая своя дела приведут, и сия вся во страхе Твоем духовному своему отцу исповедят. Аминь.

 

Поучение во вторник первой седмицы.

Как мы слабы, слушатели: один день постились и уже ослабели. Вот что значит наша непривычка поститься, вот что значит привычка наша к неумеренному потреблению пищи и пития. Если б в продолжение года мы пили и ели поумереннее, то нам легко было бы теперь поститься и мы так не ослабели бы, как теперь ослабели. Впрочем, не смущайтесь от вашего теперешнего ослабления; это ничего, что вы ослабели немного, это ослабление – телесное, но не нравственное. В этом ослаблении есть сила, и сила для нас спасительная. Вы этим ослаблением доказываете повиновение Святой Церкви. Да, Святая Церковь с любовью смотрит на постящихся, ибо она в этом видит повиновение себе. Если почитающим отца и матерь Бог обещает долголетнюю и счастливую жизнь, то повинующимся матери – Святой Церкви Он даст жизнь вечную, блаженную жизнь.

Говорят некоторые: что же пользы от великого пощения, когда это пощение до того ослабляет человека, что он не может со вниманием даже молиться, особенно стоять в церкви и слушать чтение и пение? Не слушайте, христиане, людей, которые так говорят. Если их слушать, то надобно оставить все посты – и великие, и малые. Пост ослабляет тело человека, но это-то ослабление и спасительно для человека, ибо при этом ослаблении слабеют в нас страсти – главные враги нашего спасения, при этом ослаблении вселяется в нас сила Божия, которой одной мы спасаемся.

Да, сила Божия в немощи совершается. Тогда в нас совершается дело спасения, когда мы начинаем сознавать, что мы ничего не можем сделать для нашего спасения. Пост ослабляет силы человека, но чего бояться постящемуся? Демоны не смеют приступить к постящемуся, Ангелы хранители нашей жизни неотступно бывают при тех, кто постом изнуряет свое тело.

Итак, не смущайтесь, когда пощение вас несколько ослабляет и доводит до изнеможения; если вы будете поститься из повиновения Святой Церкви, для благоугождения Богу и спасения своей души, то как бы вы ни ослабели от поста, ваше пощение непременно будет приятно Богу и спасительно для вас. И Ангелы, которые при всякой церкви записывают постящихся, внесут и вас в свой список.

Что смущаться вам, постящимся? С вами Бог, при вас Ангелы хранители, за вас молитвы Святой Церкви. Аминь.

 

Поучение в среду первой седмицы.

Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат; се бо входит Царь славы.

Какие это Силы Небесные невидимо служат с нами, слушатели? Архангелы и Ангелы, Херувимы и Серафимы и прочие Бесплотные Силы, которых главное жилище – Небо, потому они и называются Небесные. Итак, вот какие Силы Небесные с нами служат. Кроме того, у всякого из нас есть, как известно, свой Ангел хранитель. Эти Ангелы хранители наши тоже принадлежат к Силам Небесным, вот и они тоже невидимо с нами служат. Ныне служат с нами. Когда это ныне? За Литургией Преждеосвященных Даров. Впрочем, и за всякой Литургией Небесные Силы невидимо с нами служат, и не только за Литургией, но и за всякой службой церковной они с нами служат. Только за Литургией преимущественно служат с нами невидимо Силы Небесные. Почему? Потому что преимущественно за Литургией бывает с нами Царь славы, Господь сил, Иисус Христос.

Слушатели-христиане! Когда мы собираемся в церковь, когда мы здесь служим, поем, читаем, священнодействуем так, тогда с нами невидимо служат наши Хранители Ангелы и прочие святые Силы Небесные, Херувимы, Серафимы, Архангелы, Ангелы. Оттого-то в церкви легко приходят нам мысли и желания святые, небесные, если только мы сами не прогоним их от себя своей здесь рассеянностью, невниманием, небрежностью.

А какие силы бывают с вами в ваших собраниях светских, мирских, где тоже поете, читаете, действуете? Бывают ли там с вами Силы Небесные? Едва ли, потому что в мирских, светских собраниях едва ли бывает Иисус Христос, там имя Его едва ли хоть раз когда бывает слышно. А где не бывает Иисуса Христа, там нет с нами и Небесных Сил, потому что Силы Небесные бывают с нами только ради Иисуса Христа, по Нем и с Ним.

Какие же силы невидимо служат в светских, мирских собраниях, когда там не бывает Иисуса Христа? Какие-нибудь служат, только не небесные, не святые силы. Там даже Ангела-хранителя нашего с нами не бывает, по крайней мере это очень может быть, что мы там без него бываем. Как пчелы улетают из тех мест, где идет, распространяется дым, так и Святые Ангелы не могут быть в тех собраниях, где дымится, ходит, клубится смрад мирской. Оттого-то людям, бывающим в собраниях светских, легко приходят и надолго остаются мысли и желания нечистые, греховные, приходят и надолго остаются, так что очень трудно с ними после бывает расставаться им и дома.

Итак, слушатели, ходите в церковь Божию: тут с нами невидимо служат Силы Небесные, тут с нами Господь сил, Царь славы, Иисус Христос, тут легко придет на мысль небесное, святое, чистое. В собраниях мирских, светских невидимо служат силы не небесные, силы не святые – там невольно придет на ум нечистое, греховное. Аминь.

 

Поучение в пятницу первой седмицы.

Некоторые из христиан, как известно, и в Великий пост не причащаются Святых Таин Тела и Крови Христовой. Ужели, слушатели, и между вами, стоящими теперь в сем храме, есть такие, которые в настоящий пост не будут причащаться? Если и один есть между вами такой, я обращу беседу мою к нему. Послушай, что я скажу тебе: Сам Бог послал ныне тебя в церковь, чтобы ты услышал, как пагубно для души удаляться Святого Причастия.

Скажи, почему ты не думаешь причащаться Тела и Крови Христовой? Или ты сам не знаешь почему? Так, без всякой причины не думаешь причащаться или, может быть, даже не думаешь об этом, что не станешь причащаться? Для тебя все равно, причащаться или не причащаться? О, если ты таков, то опомнись, подумай о себе. Ты нисходишь во глубину греховную, оттого и не радеешь о себе; ты забыл о спасении своей души, оттого и не помнишь, что тебе надобно причаститься. Ты болен душой и не чувствуешь своей болезни, оттого и не понимаешь, что тебе необходимо причаститься во исцеление души. Ты не заботишься о жизни будущей и вовсе не думаешь, есть ли она, оттого не думаешь и о причащении в жизнь вечную, оттого и все равно для тебя, причащаться ли, не причащаться ли. Опомнись, подумай о себе: ты спишь, умираешь, погибаешь.

Но, может быть, ты имеешь какие-нибудь причины на то, почему не думаешь в нынешний пост причащаться? Некоторые из христиан не причащаются, как они говорят, потому, что считают себя недостойными Святого Причастия. Ты не из числа ли таких христиан? Не потому ли и ты не думаешь причащаться, что считаешь себя недостойным Святого Причастия? Как по видимости ни благовидна сия причина, она не спасет тебя от погибели. Ты считаешь себя недостойным Святого Причастия. Ужели же когда-нибудь придет для тебя это время, что ты будешь считать себя достойным? Ужели когда-нибудь ты будешь в состоянии сказать или подумать о себе: теперь я достоин Святого Причастия, и потому причащусь? Да сохранит тебя Господь от такого достоинства. Только фарисей мог подобным образом судить и говорить о себе, тот фарисей, который осужден Богом.

Истинно смиренные, истинно достойные Святого Причастия не так о себе судят и говорят. Они вот как о себе судят и говорят: «Вем, Господи, яко недостойне причащаюся Пречистаго Твоего Тела и честныя Твоея Крове, и повинен есмь, и суд себе ям и пию»... Так молился святой Василий Великий. «Господи Боже мой, вем, яко несмь достоин, ниже доволен, да под кров внидеши храма души моея, занеже весь пуст и пался есть»... Так молился святой Иоанн Златоуст. Как же ты можешь и когда можешь сказать иди подумать о себе: я достоин Святого Причастия? Не только здесь, на земле, мы, грешные, никогда не можем считать себя достойными, но и на Небе не посмеем о себе думать, что мы достойны того, чтобы в дом души нашей вошел Иисус Христос, на Которого Ангелы взирать не смеют, ибо считают себя недостойными.

«Что же мне делать? – скажешь ты. – Я не смею, я боюсь причащаться, боюсь, как бы мне не причаститься в осуждение». Что тебе делать? Спроси своего духовного отца, что тебе делать. Исповедуйся пред ним во всех твоих грехах, расскажи ему все, что знаешь за собой худого, тогда он скажет, что тебе делать; и что он скажет, то и делай. Если он разрешит тебе причаститься, то причастись: ты имеешь полное право тогда приступить ко Святому Причастию. Духовнику от Бога дана эта власть – прощать кающихся и удостаивать их Святого Причастия.

Впрочем, и после того как духовный отец признает тебя достойным, не забывай своего недостоинства и когда пойдешь причащаться, помни, что ты недостоин Святого Причастия; и когда пойдешь от Святого Причастия, не забывай, что недостойно причастился. «Господи! Я недостоин причаститься Святых Таин, соделай меня достойным», – так молись пред Святым Причастием. «Благодарю Тебя, Господи, что Ты меня, недостойного, сподобил причаститься», – так взывай к Богу после Святого Причастия.

Если же духовник твой не разрешит тебе причащаться, то и не причащайся; ибо если он не удостаивает тебя,то это значит, что ты действительно недостоин и Причастие послужило бы тебе только в грех, в осуждение. Да, бывают случаи, когда человеку, точно, грешно причащаться; бывают грешники, которых именно не следует допускать ко Святому Причастию, хотя они и желают причаститься. Может быть, и ты такой же грешник, может быть, и твои грехи таковы, что и тебе грех причаститься, но пусть это решит и скажет тебе духовный твой отец. Его Бог поставил над тобой духовным судией, пусть он и судит тебя, пусть он и решает. Решение духовника есть исполнение воли Божьей, а собственное твое решение есть самоволие.

Итак, сознавай себя недостойным Святых Таин, но сам не отлучай себя от Святого Причастия, а предоставь это духовному твоему отцу, пусть он отлучит тебя, если это нужно. Сознавать свое недостоинство – твоя обязанность, а удостаивать или не удостаивать тебя Святого Причастия – это обязанность духовного отца. Открыть душевную болезнь духовному врачу ты должен, это твое дело, а нужно ли и можно ли тебе принимать лекарство или нет, – это знает духовный врач, это его дело.

Что ты еще скажешь, ты, который все еще не думаешь причащаться? Скажи, почему ты в прошедший пост не причащался? Некоторые из христиан не причащались, как они говорят, за недосугами, за хлопотами, за делами; им некогда было, у них времени не было. И ты не по тем ли же причинам не причащался? И тебе некогда было, времени не было, недосужно было причаститься?

Господи, Господи! Вот мы до чего можем доходить! Нам недосужно принять Тебя, сладчайшего Иисуса, в дом души нашей? У нас нет времени приготовиться, чтобы причаститься в оставление грехов и в жизнь вечную? У нас есть дела, которых мы не можем оставить ради Пречистого Тела Твоего и Животворящей Крови Твоей! Господи, Господи! Вот до чего мы можем доходить!

Но нет, мой слушатель, нет, ты еще не дошел до этого, ты этого не говоришь, ты не по этим причинам в прошедший пост не причастился. Ты не причащался так, по слабости, по неведению, а не по презрению, не по небрежению к Святому Причастию. Ты скорбел и скорбишь, что не причастился. Нет, нет, ты еще не дошел до такого ожесточения, чтобы так думать и говорить, нет, ты еще не совсем погибший человек, ибо ты молишься Богу, ибо ты пришел в церковь Божию.

Не губи же души своей навеки, причастись Тела и Крови Христовой. По крайней мере приготовься к Святому Причастию: избери какую-нибудь неделю в посте, походи в церковь Божию, помолись, попостись, исповедуйся в своих грехах пред духовником; духовник скажет, можно ли тебе причаститься или нет. Если он разрешит причаститься, причастись без сомнения, а если не разрешит, прими с покорностью запрещение до времени, и оно послужит тебе во спасение.

О, видно, глубоко и далеко отпали мы от Тебя, Господи! Вместо того чтобы нам спешить к Тебе, Источнику нашей жизни и нашего блаженства, нас надобно еще усовещивать, убеждать, чтобы мы шли к Тебе, чтобы мы причащались Тела и Крови Твоей. Нет, грешник не хранит себя от греха, а сугубо грешит, когда самовольно удаляется Святого Причастия. Аминь.

 

13 марта 2011 года, воскресенье - Торжество Православия.

Торжество Православия. Другое еще славнейшее торжество Православия Церковь совершает в воскресный день первой недели по случаю восстановления православного, почитания св. икон в 842 году, после продолжительного на них гонения в 8 и 9 веке. Отчего первый воскресный день святой Четыредесятницы называется неделей Православия, по древнему - православною, сборною, или соборною, и святых праотец. Синаксарь в неделю Православия начинается стихами:

Нелепотно изметаемы иконы:
Радуюся лепотно покланяемы видя.

Почитание святых икон есть одно из древнейших учреждений в Церкви христианской и было повсюду, как на Востоке, так и на Западе. Не только в храмах Божиих и церковных книгах можно было видеть изображения Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и святых, но и в палатах императоров и в частных домах.

Но с первых времен христианства появились лжеучители, которые мыслили, что Господь наш Иисус Христос имел плоть не истинную, а только мнимую, или кажущуюся, и призрачную, и думали, что Господь неизобразим, таковы были: Манес, Аполлинарий в 4 веке, Евтихий в 5 и другие. Церковь, обличая этих лжеучителей, в своих песнопениях говорит: "Плоти изображение Твое восставляюще. Господи, любезно лобызаем великое таинство смотрения Твоего изъясняюще: не мнением бо, яко же глаголют богоборнии дети Манентовы, нам явился еси, Человеколюбче, но истиною и естеством плоти".

Кроме того враги веры христианской-иудеи издавна также указывали на иконопочитание, как на нарушение второй заповеди, и упрекали христиан в мнимом идолопоклонстве. Равно и магометане смотрели на святые иконы, как на идолов. Этим ложным мнением магометан злоупотребил один волхв иудей. По ненависти к христианству он склонил калифа Езида дать повеление истребить все иконы, находящиеся в христианских храмах его области, обещав ему за то долгую и счастливую жизнь; повеление исполнено было руками иудеев и арабов в 723 г.



Православная Церковь совершает ежегодно в первую неделю Великого поста Торжество Православия, т.е. правой веры, которая от апостолов непрерывно и неизменно сохраняется и продолжается, и до скончания мира продолжится в Церкви Христовой, по силе обетования Господа (Мф. 16, 18).
Протоиерей Г. С. Дебольский
http://www.pravpost.org.ua/page-al-t...voslaviya.html